Невезучие гении, не дожившие до славы совсем чуть-чуть. Часть II (6 фото)

Вчера мы рассказывали о том, как жестока бывает судьба с гениями: заставляет бедняг умирать от голода за пару месяцев до того, как его картина, роман или пластинка впервые будут проданы за дикие миллионы. (Читай: «Невезучие гении, не дожившие до славы совсем чуть-чуть»). Но одна статья не смогла вместить имена всех, о ком стоило бы рассказать. Так что встречай продолжение!

Франц Кафка (1883—1924)
Не дожил до славы 1 год
Невезучие гении, не дожившие до славы совсем чуть-чуть. Часть II
Скромный служащий страхового ведомства Франц Кафка не рвался к славе. Всю жизнь он был поглощен другим стремлением — не сойти с ума от страха перед окружающим миром. Мнительного клерка мучили головные боли, бессонница, запоры, фурункулы и практически все остальные болезни, случающиеся от нервов.


Внешне Кафка был типичным «человеком в футляре»: одевался в черное, преимущественно молчал, исправно ходил на скучную работу. В свободное от недомоганий время Кафка писал беспрецедентно депрессивную прозу — о том, как одного человека по ошибке казнят, а другой и вовсе однажды утром превращается в гигантского таракана.

Публиковать плоды невроза Кафки мало кто отваживался, и девяносто процентов рукописей оседали в столе. В 40 лет, так и не опубликовав ни одной крупной вещи, он обнаружил у себя туберкулез. В 1923 году Кафка покинул Берлин, чтобы поправить здоровье в санатории, но было уже поздно, и он скончался — фактически от недоедания, так как с воспаленным горлом глотать пищу было едва ли не сложнее, чем ножи.

Перед самой смертью Кафка принялся уничтожать написанное, а когда больше не мог бросать в камин кипы бумаг, попросил закончить начатое свою возлюбленную Дору Диамант. Та исполняла волю покойного вяло, благодаря чему в 1925 году рукописи попали в руки Макса Брода, издателя, критика и старого друга Франца. С 1925 по 1927 год Макс издавал обрывочное наследие умершего, постепенно делая на этом капитал. Экзистенциалисты были без ума от Кафки, его быстро поставили в один ряд с Камю и Сартром. С тех пор книжная полка в доме умного человека смотрится сиротливо без книг Кафки.


Карл Маркс (1818—1883)
Не дожил до славы 2 года

Идеи Маркса, как известно, натворили дел в Европе, а уж что под видом марксизма творилось у нас, и вспомнить страшно. Еще каких-то тридцать лет назад половина населения нашей планеты проживала в странах, основной идеологией (если не религией) которых был более или менее извращенный марксизм.


Трудно представить, сколько денег мог бы получить Маркс за использование одного только слова «марксизм» (если бы вовремя оформил его как торговую марку), доживи он до этого счастливого времени. Но, увы, марксомания началась уже после смерти немецкого философа-экономиста.

А при жизни Карл — талантливый коммунист, но плохой самопиарщик — терпел крайнюю нужду. Автор «Капитала» не мог позволить себе даже вызвать врача на дом к больной жене: средств не хватало. Если бы не Фридрих Энгельс, всячески симпатизировавший Марксу и помогавший ему деньгами, отец коммунизма и вовсе загнулся бы раньше времени.

А так он умер в 64 года от бронхита, оставив после себя не только многотомный «Капитал», но и компактный бестселлер «Манифест Коммунистической партии». И только в России его идеи прижились настолько, что привели к революции. Причем первые адепты во главе с Плехановым начали тиражировать Маркса уже в 1885 году. Плеханов мечтал пригласить его в Россию и облагодетельствовать, пока не узнал, что тот уже умер.


Антуан Огюстен Курно (1801—1877)
Не дожил до славы 18 месяцев
Курно считался весьма талантливым математиком. И в этой деятельности состоялся вполне: преподавал, стал ректором Гренобльского университета. Однако за такие заслуги в энциклопедию не вносят и гением не провозглашают. Курно же претендовал на всенародную любовь и лавры экономиста, но в этой ипостаси был жестоко осмеян.


Невезучие гении, не дожившие до славы совсем чуть-чуть. Часть II
Новаторство Антуана Огюстена заключалось в том, что он одним из первых начал сознательно применять математические методы в экономических исследованиях. В своем труде «Исследование математических принципов теории богатства» он анализировал связь спроса и цены при различных рыночных ситуациях, вывел общую математическую теорию спроса и доказал, что наибольшую выручку от продаж обеспечивает чаще всего не самая высокая цена, а грамотный демпинг.

Увы, эти замечательные идеи так и не смогли воодушевить современников, и те продолжали продавать клиентам шелковые шарфики по триста франков за штуку, что абсолютно противоречило научному подходу Курно, изложенному им в главе, которая в переводе на современный язык называется «Шелковый шарфик не может стоить триста франков». Экономист умер тихой старческой смертью, не дотянув каких-то полутора лет до открытия нового направления в экономике, пионером которого его провозгласили посмертно. Доживи Курно хотя бы до 1879 года, когда была открыта первая кафедра эконометрики, он бы обрел последователей и славу.


Эмили Дикинсон (1830—1886)
Не дожила до славы 4 года

«Если слава — мое достояние, я не смогу избежать ее. Если же нет, самый долгий день обгонит меня, пока я буду ее преследовать» — в этих словах американская поэтесса Дикинсон довольно туманно обозначила свое отношение к успеху. Впрочем, скажи она яснее, денег и признания в ее жизни больше не стало бы.


Эмили не повезло жить в то время, когда женщин практически ни во что не ставили, а на их жалкие попытки писать какие-то там «стишки» принято было смотреть свысока (с тех пор мало что изменилось, ну да не о том речь). Однако упорная Эмили, не вслушиваясь в поношения толпы, упорно писала, причем именно стишки.

Ее писательская деятельность достигла прямо-таки гигантского размаха: по последним подсчетам, собрание ее сочинений насчитывает порядка 1789 стихов. Однако всего семь из них были опубликованы при жизни поэтессы. Эмили так и не вышла замуж, практически всю жизнь безвыездно прожила в родном штате Массачусетс и умерла в 55 лет от воспаления почек.

Сестра поэтессы передала ее сочинения литературному критику Томасу Хиггинсу, и они произвели на него сильное и, что еще важнее, благоприятное впечатление. В 1890 году в Бостоне был опубликован первый сборник стихов Дикинсон и почти сразу же выдержал одиннадцать переизданий. Американские суфражистки объявили Дикинсон своим рупором, а ее племянница Эмили Марта Бьянчи порылась в семейном архиве и с большой выгодой для себя издала считавшиеся утерянными творения поэтессы.


Эмили Бронте (1818—1848)
Не дожила до славы 40 дней

Эмили приходится младшей сестрой Шарлотты Бронте, автора слезливого женского триллера «Джейн Эйр», если ты не в курсе. В семействе Бронте писали все, кому не лень: Эмили одинокими вечерами в провинции накропала роман «Грозовой перевал», а Энн, самая младшая из сестер, — роман «Агнес Грей».


Главная интрига «Перевала» — интимные (на грани инцеста) отношения между молодыми людьми, которые состоят в запутанном, но тесном родстве. Списано было это все, вероятно, с натуры. Ведь в семье Бронте помимо сестер был еще и старший брат, который в перерыве между пьянками в деревенском пабе общался исключительно с Эмили. А потом взял и умер, в 1848 году.

На его похоронах Эмили продуло, да так, что в декабре того же года в возрасте 30 лет она скончалась от тяжелой простудной инфекции. «Грозовой перевал» к тому моменту уже год как стоял на прилавках, но успехом не пользовался: обилие писательниц с фамилией Бронте создавало неразбериху на рынке. Успех пришел к Эмили посмертно, когда всего через месяц — о жалкий жребий! — после ее кончины старшая из сестер Бронте издала «Джейн Эйр». Один бестселлер потянул за собой другой. Критики скопом перечитали творчество всех сестер. Отзывы на «Перевал» сводились к одной фразе: автор, пиши еще! Но писать еще было уже некому.

Амедео Модильяни (1884—1920)
Не дожил до славы 14 дней



Модильяни, как это часто водится в творческой среде, был мастером на все руки: и скульптором, и художником. Правда, никого, кроме самого Модильяни, такая удивительная универсальность в искусстве особенно не волновала. Амадео слыл изгоем даже на Монмартре, куда перебрался из солнечной Италии, и непризнанность заливал абсентом. Товарищи по кисти называли художника «Моди», что по-французски означает «демон».

У его таланта была лишь одна настоящая почитательница — супруга Жанна Эбютерн, которую ты можешь увидеть на доброй половине работ Модильяни. Рисовал он и других женщин, однако даже карандашный набросок обнаженной Анны Ахматовой, сделанный в 1911 году, не принес ему славы (впрочем, Ахматова сама стала пользоваться популярностью немного позднее). Единственная выставка, которая состоялась при жизни Модильяни, провалилась с треском. Публику тяжело было заманить в павильон, в витрине которого красовалось полотно с нескромным названием «Большая обнаженная».


К 1919 году Модильяни совсем сдал: в привычку вошли многочасовые посиделки в дешевых кафе и ночные прогулки по узким парижским улочкам (уже в пьяном виде). Нищету и профессиональную изоляцию дополнял прогрессирующий туберкулез. Амедео скончался в ночь на 24 января 1920 года в больнице для бедных и бездомных.

На надгробной плите Моди, установленной на кладбище Пер-Лашез, добрые друзья высекли: «Смерть настигла его на пороге славы». Ведь незадолго до кончины художника, в том же январе, несколько его картин были проданы за границей!

Если бы почтовый корабль из Лондона, везший сотню фунтов от коллекционеров, шел чуть быстрее… Если бы уже были изобретены пластиковые карты… Впрочем, судьба не любит частицу «бы». Судьбе подавай Иронию.

Винсент Ван Гог (1853—1890)
Не дожил до славы 6 месяцев

На смерть Ван Гога мировая пресса отреагировала довольно вяло. Если быть до конца честными, лишь одна газета разродилась заметкой: «В воскресенье, 27 июля, некий Ван Гог, 37 лет, голландский подданный, художник, выстрелил в себя в поле из револьвера и вернулся, будучи лишь раненым, в свою комнату, где он через два дня умер».

Ну конечно, кому может быть интересен живописец, сумевший продать всего одну картину из восьмисот, да еще и страдающий от «загадочного мозгового нарушения» (диагноз, поставленный художнику врачом, засвидетельствовавшим смерть).

А ведь проживи Ван Гог еще несколько лет, он бы ежедневно получал горы писем от поклонниц. А может, не только писем, но и посылок — с ушами и прочими интимными частями тела. Тем не менее карьера Ван Гога закончилась хорошо для всех, кроме него самого. Через шесть месяцев после смерти художника скончался его брат Тео, хранивший в своем доме большинство работ Винсента. Вдова Тео, решившая попытать счастья со всем этим хламом, упаковала работы гения в деревянные ящики и стала рассылать их организаторам выставок и частным коллекционерам.

И хотя окончательное признание работы Ван Гога получили лишь в 1901 году, когда состоялись его крупные выставки в Париже, Амстердаме и Нью-Йорке, уже в 1881-м находились желающие приобрести шедевр-другой. Переживи Винсент своего брата, и он, вероятно, мог бы насладиться славой вживую. Но ему оставалось только наблюдать с небес, как толпы студентов-художников малюют подсолнухи, пытаясь превзойти своего кумира.

Источник