Фемида против Бахуса: всемирная история борьбы с алкоголем Ⅰ фото

Цивилизация боролась с алкоголем подлостью, хитростью, мечом и законами, но спирт все пережил. Как только у него это получается?

Когда Адам и Ева полезли нарушать запреты, они, надо полагать, не понимали, что из этого выйдет. Откуда? Ведь дерево познания добра и зла стояло еще совсем нетронутое. Бремя разумности, свалившееся на гомо сапиенс, лишь на первый взгляд кажется бесспорным благом.




А между тем любой нейробиолог подтвердит, что развитый мозг — это очень дорогостоящая и утомительная роскошь. Хуже павлиньего хвоста. Мозг, этот жалкий комочек клеток, весящий не больше 2% от нашей массы, лопает 20% нашей энергии. А когда активно думает, то и все тридцать может потребить.

Хуже всего то, что сознание почти не умеет оставлять нас в покое (если, конечно, исключить всякие крайности типа не приветствуемого законом использования бейсбольной биты не по назначению). Даже во сне мы интеллектуально активничаем так, как не снилось ни одному другому млекопитающему. И неудивительно, что человек всю свою историю искал возможности иногда, пусть на краткий срок, избавляться от бремени разумности.



И долго искать не пришлось. Очень многие животные любят есть перебродившие плоды. Они им кажутся сладкими, спиртовые запахи — привлекательными, ферментированная мякоть перезрелой ягоды может показаться удобоваримой даже чистому хищнику.

Мы не знаем, что говорят друг другу, проснувшись поутру, похмельные вороны, но можно предположить, что наш первый предок, повечерявший пьяными вишнями, сказал «Эврика!» за несколько миллионов лет до Архимеда.

Потому что алкоголь оказался великолепным лифтом вниз по эволюционной лестнице. Он замедляет работу нейронов, изменяет активность кровообращения, искажает информационные потоки от рецепторов к коре. Он делает нас глупее, понижает критичность нашего восприятия, замедляет реакцию и рушит психологические барьеры. И чем больше мы пьем, тем глубже скатываемся по этой лестнице и вполне способны упиться до состояния ланцетника.

Но даже при минимальных дозах потребления мы все равно немножко деградируем. Нам начинают казаться смешными тупые шутки. Мы восторженно отдыхаем всеми доступными нашей физиологии способами, хотя смутно понимаем, что мы завтрашние будем очень недовольны нашим нынешним поведением.

Борьба социума с алкоголем — вещь естественная и неизбежная. Социум тоже организм, и ему тоже нужно выживать, поэтому все, что сводит с ума его составные элементы, он пытается выжить из окружающей действительности.

В «Золотой ветви» Фрэзера приводится больше сотни примеров табу, связанных с употреблением опьяняющих напитков у примитивных народов. У многих культур правом на опьянение вообще пользовались только жрецы — пифии и шаманы, всем прочим смертным предписывалась абсолютная трезвость. И тем не менее нет и не было на Земле хоть сколь-нибудь длительное время общества трезвенников.



Греки упивались вином, хоть и смешивали его, по крайней мере в начале пирушки, с водой. Египтяне и вавилоняне потребляли столько пива, что, по свидетельству Геродота, «их отхожие места пропахли этим напитком». Китайцы гремели чайниками, разогревая свое рисовое высокоградусное пойло. Власти и жречество пытались запрещать и урезонивать. Кары за пьянство иногда были чудовищными.

В середине XIII века до нашей эры в одном из царств будущего Китая принимается закон: все виноделы должны покинуть страну за тридцать дней, оставшиеся будут сварены заживо в столь почитаемом ими напитке, а прочим жителям, уличенным в употреблении вина, просто отрубят голову (правда, император, придумавший все это, недолго продержался на троне). Законы Дракона (Греция, VII век до нашей эры) также полагали необходимым казнить тех, кто «на улице выглядел как пьяный либо уличен был в пьянстве своими родственниками».

В Индии законы Ману решительно осуждали любые одурманивающие снадобья, в том числе и вино — оно с оговорками позволялось лишь самым низшим кастам, поскольку «соответствовало их животной сути». Чем сильнее становилось государство, тем агрессивнее оно преследовало пьяниц.

А потом эта борьба закончилась, и спасибо за это нужно сказать…

С крестом и бутылкой
…правильно! Иудаизму и особенно христианству! Двум религиям, в которых алкоголь не просто разрешен, а является важным элементом многих религиозных обрядов. В которых добрые слова о виноградных гроздьях, превращающихся в прекрасный напиток, встречаются чуть ли не на каждой странице священных книг, продиктованных непосредственно Всевышним.

Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою;
пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит
больше о своем страдании.

(Притчи 31:6-8)



В христианстве же употребление вина разрешил сам Иисус, который мало того, что пил его сам и превращал в него воду, но и сообщил, что после определенных магических ритуалов вино становится его кровью. Поэтому верующим рекомендуется заниматься вампиризмом, поглощая эту кровь и соединяясь таким образом с Христом. Об этом фокусе (только без вампиризма) мы как-то рассказывали: «Ветхий совет: как превратить воду в вино».

На полторы тысячи лет антиалкогольной кампании настала крышка. И если иудеи все-таки пили более или менее умеренно, за исключением кое-каких календарных праздников, например Пурима, когда религия предписывает им надираться вусмерть, то христиане стали воспринимать винопитие как своего рода религиозную доблесть.



Нет, конечно, борцы за трезвость существовали всегда. Уже апостол Павел гневно пообещал пьяницам кукиш с маслом вместо Царства Божьего, а воспитанный на греческих стоиках Блаженный Августин и вовсе резко высказывался о тех, кто «пьет в меру или не в меру — а всё теряет ум свой в опьяняющей влаге». Но в целом стоит признать как факт, что великая христианская цивилизация была построена хронически пьяными людьми.



Не пили многие еретики. Иудеи не пили «доброго христианского вина, а только пойло, приготовленное по их жидовским меркам». Не пили магометане. А посему каждый, кто отвергал кубок доброго бургундского, считался человеком подозрительным. Медицинские трактаты восхваляли целительные свойства вина (тот же апостол Павел хоть и ругал пьяниц, а все-таки рекомендовал принимать вино как средство для укрепления здоровья), вино полагалось давать кормилицам, хилым младенцам, женщинам в родах «для смягчения мук Евиного проклятья»).

Монастыри славились своими винокурнями, виноградниками и пивоварнями. То, что мы сейчас называем «культурой потребления спиртного», складывалось почти две тысячи лет. И хотя неумеренное пьянство все-таки порицалось, даже и оно считалось грехом простительным.


И теперь мы — цивилизация столь тесно связанная с хмельными напитками, что их запрет становится немыслим. Наша литература, наша история, наш фольклор, наши традиции бесконечно воспевают алкоголь. Да само православие возникло на Руси только потому, что креститель Руси, князь Владимир, не проносил чарки мимо бороды, и хотя он уже почти избрал религией своего народа ислам, но в последний момент передумал, сказав великие слова: «Руси есть веселие пити, не может без того быти!»

Борцы за трезвость
И первыми борцами за трезвомыслие после пятнадцати веков безудержного веселья стали реформаторы, протестанты. Поскольку католическая церковь была к тому моменту фактически всенародным виночерпием, а большинство любимых напитков эпохи носило имя того или иного монастыря или святого, протестанты, чтобы еще больше противопоставить себя «растленной римской шлюхе», сделали ставку на трезвость. Все эти бледные кальвинисты, пуритане, лютеране и баптисты фактически объявили алкоголь вне закона.

Многие из протестантов отказались и от причастия. Ветхий Завет и Евангелие перетряхивались, пересматривались и перелицовывались. До сих пор протестантские богословы пишут уйму текстов типа «Что на самом деле подразумевается под „вином“ в Библии», где доказывается, что Спаситель пил только свежий и безалкогольный виноградный сок.

Причем большинство «доказательств» в этих трактатах построено по принципу: ну посудите сами, разве стал бы Христос пить сам и предлагать другим такую гадость, как алкоголь?

Протестантские общины превратились в островки чистейшей трезвости, лидером тут стали страны Скандинавии и Североамериканские Штаты, особенно территория Новой Англии.



Кое-где за хранение дома спиртного стали подвергать наказаниям — порке и стоянию у позорного столба. Жан Кальвин, пытавшийся превратить традиционно обильно пившую Женеву в благочестивый город, закрыл в 1546 году все знаменитые женевские кабаки. Но так как Кальвину вовсе не хотелось проехаться вокруг Женевского озера верхом на вилах, то он все-таки сделал уступку бесу винопития.

Городской совет открыл пять новых общественных питейных заведений. У входа в каждую висел список правил: здесь отныне нельзя было клясться, ухаживать за дамами, шутить, смеяться, петь песни (кроме псалмов и гимнов), плясать, произносить тосты, уговаривать друзей выпить еще. Беседовать можно было только на духовные темы.

В центре каждого «духовного кабака» лежала большая Библия, а у входа дежурила стража, проверявшая всех выходивших на трезвость. Если человек хотя бы слегка покачивался или путался в речах, его отправляли на несколько дней в тюрьму.

В девять вечера все заведения закрывались. Чем шире распространялся протестантизм, тем больше было борьбы с алкоголем во всем обществе, даже в непротестантской его части. Причем если в самих суровых пуританских общинах запреты делались все менее строгими, то параллельно пуританские настроения начали пропитывать ноосферу целиком.




К XIX веку борьба с алкоголизмом уже оформилась в весьма глобальную идею. Бесчисленные «Лиги трезвости», «Женские христианские союзы воздержания», «Общества малюток, давших зарок не употреблять вина и табака» и прочие подобные организации можно было встретить уже по всей планете, чуть ли не в Китае. И на начало XX века пришелся решающий этап в этой борьбе: во многих странах стали приниматься сухие законы разной степени строгости.

США
В 1919 году «Партии запрета», объединившей множество различных обществ трезвости, удалось принять 18-ю поправку к Конституции, согласно которой запрещались продажа, производство и транспортировка алкоголя во всей стране. Умные люди с самого начала говорили, что ничем хорошим это не кончится. Но кто и когда слушал умных людей?


«Священная война женщин». Антиалкогольный плакат, США, XIX век

Основная проблема борьбы с алкоголем заключается в том, что его легко, очень легко добыть буквально где угодно. Эта планета устроена так, что не успеешь на пару дней забыть корзинку яблок под дождем, а порочные плоды уже начинают незаконно производить алкоголь. 1919 год стал поистине годом возрождения для американской преступности.

Взлетевшие цены на алкоголь и полное отсутствие конкуренции со стороны легальных производителей превратились в золотой… да нет, в бриллиантовый источник прибыли гангстеров! Объем нелегального кукурузного виски, произведенного, например, в 1924 году, превышал объем легального виски, произведенного в последний год до принятия поправки.


Бутлегеры подкупали чиновников и полицию, владельцы магазинов, клубов и ресторанов вступали в сговор с преступниками, страна погрязла в катастрофической коррупции, обыватели лихорадочно скупали запретные бутылки про запас.


Америка начала пить так, как не пила никогда доныне, Аль Капоне и компания стали истинными королями страны. Четырнадцать лет понадобилось властям США, чтобы догадаться: законы, криминализирующие большую часть жителей страны, — это плохие законы, которые не будут исполняться. Когда в Нью-Йорке смертность от алкоголизма (вызванная прежде всего частыми случаями отравления некачественными напитками) и насильственных преступлений достигла 85 человек на каждую тысячу жителей, закон был отменен.




Финляндия

Совершенно аналогичным образом дело развивалось в Финляндии, которая, отпав от Российской империи, решила идти западным путем и по примеру США в 1919 году полностью запретила алкоголь, кроме как для использования в медицинских целях. Особенно интересным это время стало для морских пограничников, которые в течение двенадцати лет играли в кошки-мышки с тысячами контрабандистских судов, доставлявших в Финляндию спирт из Прибалтики, Германии и Польши. Именно финские контрабандисты придумали знаменитые «спиртовые торпеды»: канистры со спиртом тащились на веревочке за кораблем.

При встрече с пограничниками трос отцепляли, и канистры шли на дно. Но ненадолго. Часть из них представляла собой контейнеры, наполненные воздухом и утяжеленные грузом соли; спустя какое-то время соль в воде растворялась и связка канистр всплывала на поверхность, где вернувшиеся контрабандисты и подбирали ее. В 1931 году всенародным референдумом сухой закон был отменен.

Исламский мир
Мухаммед ввел полный запрет на употребление вина. Сегодня в большинстве мусульманских стран алкоголь хоть и с известными ограничениями, но продается. Одними из самых жестких в плане «сухости» стран являются Саудовская Аравия и Иран: там хранение и употребление алкоголя ведет к наказанию плетьми и тюремному заключению, а производство вполне может закончиться и секир-башкой. Поскольку именно в этих регионах употребление алкоголя исторически было весьма низким, население в целом не саботирует закон открыто.

Тем не менее, согласно многочисленным свидетельствам, и в Иране, и в Саудовской Аравии существует массовое употребление алкоголя. В 2012 году показательный рейд в Тегеране накрыл десятки незаконных производств, объем конфискованного и уничтоженного алкоголя составил несколько сотен тонн. Алкоголизм в Эр-Рияде — явление нередкое, люди изготавливают спиртное дома или покупают в компаундах у иностранцев и посольских работников и держат его в бутылках с надписями типа «дедушкина мазь для спины» или «средство для чистки плиты».

Даже если в дом по доносу нагрянет мутава — религиозная полиция, всегда можно отпереться: дескать, не знал я, что в этом составе содержится такая шайтанская штука, как спирт.




Россия
Россия ввела сухой закон в 1914 году — в связи с началом войны. Правом на импорт и производство крепкого алкоголя обладало только несколько государственных предприятий, и продавать крепкие напитки можно было только в ресторанах по весьма значительным ценам.

Защитники трезвого образа жизни, которых и тогда было немало, в том числе и во властных структурах, бодро отчитывались о неуклонном оздоровлении нации в связи с этим замечательным указом, но хаос военного и революционного времени не позволяет отнестись к этим реляциям с доверием. Что безусловно возросло, так это число лиц, осужденных за самогоноварение. Особенно тяжко дела с контролем над незаконным производством крепкого алкоголя шли зимой в северных регионах.


Если подпольные винокурни еще можно было вычислить, то очень трудно было хватать за руки многочисленных умельцев, которые изготовляли самогон способом, принятым на Руси еще до появления тут перегонки: брага просто оставляется на морозе, вода в ней вымерзает, а спирт остается жидким.

После революции за борьбу с алкоголизмом взялись большевики. Самогонщиков и продавцов уже не штрафовали, а сажали в тюрьму (в зоне же боевых действий часто и расстреливали), но пьянства меньше не становились. Сухой закон был отменен в 1923 году. И отныне примерно раз в 10–15 лет у нас начиналась очередная всенародная борьба с пьянством, всегда оканчивавшаяся громким пшиком. Трагичнее всего завершилась, пожалуй, антиалкогольная компания горбачевской эпохи, во время которой были навеки погублены виноградники ценнейших крымских сортов, а население массово травилось мозольной жидкостью и средством для ращения волос «Пингвин».

А что же сейчас?
Можно точно сказать: миру пока не известна ни одна удачная история сухого закона. Потому что бремя разумности иногда невыносимо гнетет каждого человека. Если он, конечно, разумен. А если неразумен, то можно и побороться за всеобщую принудительную трезвость.

Поэтому противники алкоголя сейчас делают ставку на другой метод. Не на запрещение, а на ограничение. Как бы разумный компромисс, который можно протащить даже сквозь самые либеральные парламенты без всенародных опросов и референдумов. Потому что на всех опросах, как это ни печально, население упрямо голосует за свободу.



Вот, например, когда в 2012 году Швейцария по требованию ВОЗ должна была ввести нормы, ограничивающие схожий порок — курение, и никто не сомневался, что швейцарцы, известные приверженцы здорового образа жизни, с радостью проголосуют за запрет курения в общественных местах. И 67 процентов швейцарцев, которые сказали ВОЗ: «Идите к черту со своими запретами», — оказались сюрпризом для антиникотинщиков. Ведь курильщиков-то в стране в три раза меньше! Откуда? Почему?!

В тех же странах, где подобные ограничения по Конституции можно вводить, не спрашивая жителей, сухие законы-лайт пробираются в нашу жизнь на мягких лапках. Во-первых, из чуланов достаются маленькие бедные дети. Ибо главный жупел всех времен и народов «Они хотят пожрать наших детей!» еще никто не отменял.

Жесточайший запрет на продажу алкоголя лицам моложе 18 лет (а кое-где и 21 года) в целом общество кисло, но одобряет. Хотя вид семнадцатилетних выпускниц, которых лицом вниз волокут в полицейский участок за пару глотков коктейля с оливкой, вызывает смутное подозрение, что все же что-то не так с общественным представлением о порядке вещей.

Дальше — больше. Распитие алкоголя в присутствии несовершеннолетних тоже объявлено злом. Поэтому в большинстве штатов США, например, детей не пускают в рестораны и кафе, в которых подают алкоголь. Не далее как прошлым летом четырнадцатилетняя дочь одного из главных редакторов нашего издательства была вынуждена в течение часа просидеть на приступочке фонаря вместе с привязанной там же чьей-то таксой, ожидая, пока ее мама быстро закончит встречу-обед с американскими коллегами, ибо заведение было не алкоголь-фри — животным и несовершеннолетним вход закрыт.

Чтобы дети были еще надежнее защищены от зла, мы запретим рекламу алкоголя вообще. А то вдруг дети увидят! Вам что, не жалко детей? Вы сволочь, да?! От запрета подобной рекламы, кстати, обычно выигрывают продавцы традиционных для данной местности напитков низшей ценовой категории. В нашем случае — дешевой водки, в Соединенных Штатах — дешевого бурбона, ибо знакомство с культурой пития в таком случае происходит не с помощью глянцевых журналов, рекламирующих всякие кальвадосы сорокалетней выдержки, а в компании пацанов — соседей по подъезду.

Нулевые промилле для водителей, запрет на торговлю алкоголем по ночам, драконовские нормы выдачи лицензий магазинам — все это аккуратные попытки привести общество к сухому закону, официально его не вводя.


Но, как мы уже писали, природа не терпит пустоты. Там, где сухой закон не работает (например, как у нас сейчас), он превращается лишь в очередную кормушку для гаишников, чиновников и прочих надзирателей с большими карманами.

Там, где сухой закон работает, начинает расти теневой рынок. Уж если с пьянством не смогли справиться даже в Саудовской Аравии, где за него вполне можно оказаться на долгие годы со вспоротой плетьми спиной в тюрьме, неужели кто-то считает, что человечество станет меньше пить, если ему разрешат покупать алкоголь только в наглухо закрытой таре и в магазинах не менее 75 квадратных метров площади?

Источник