Опилки, торф и оленьи рога: из чего делали водку в СССР

Знаменитый знаток русских питейных традиций Вильям Похлебкин называл водку «не просто средством опьянения», а «сложным национальным продуктом», в котором сконцентрирована вся фантазия русского народа. В отсутствии изобретательности и креативности по части рецептуры водки особенно сложно обвинить технологов советских ликеро-водочных комбинатов.




Заветам Ленина верны!

Еще в 1921 году вождь мирового пролетариата направил в Совет народных комиссаров записку, выразив решительный протест расточительной трате картофеля на производство спирта. В том же году на заседании Совнаркома Ленин прямо сказал, что спирт можно и нужно делать из торфа, и рекомендовал активно развивать «торфяное производство».

Действительно, разоренной революцией стране катастрофически не хватало зерна, и наряду с серьезными картофельными перебоями советы Ильича казались особенно актуальными. Но народ водку из торфа невзлюбил и активно переключился на самогон. Гнали «свойскую» все от инженеров до трактористов, несмотря на то, что «расточающих хлебные запасы» на самогонку объявляли врагами народа и предавали революционному суду. После конфискации всего имущества отправляли на выселки или сажали на 10 лет.

Советские химики и технологи с рвением предлагали различные рецепты производства спирта не только из торфа, но и из навоза. Но народ за ноу-хау голосовать рублем не спешил. Тогда же советский поэт Демьян Бедный написал:

Вот настали времена:
Что ни день, то чудо.
Водку гонят из г*вна
По три литра с пуда.

Нелегальные суррогаты
Как только власть начинала «закручивать гайки» борьбы с нарастающим всеобщим алкоголизмом, нелегальный рынок производства водки крепчал и рос. Так, в результате введения «сухого закона» 1914 года населению стали продавать водку на основе денатурированного спирта. Его использовали для заправки различного оборудования, в том числе спиртокалильных ламп. По сути это был винный этиловый спирт, но с такими добавками (керосин, ацетон, метил, бензин), которые исключали его употребление вовнутрь.

Из-за отсутствия альтернативы народ пил денатурат – много и охотно, разбавляя квасом или лимонадом. И даже значок «Яд» на бутылке не помогал. Денатурат с содержанием бензина называли «мотором» – его делали на основе жидкости для заправки автомобильных двигателей. Выпьешь стакан такого суррогата, повалишься на пол, изо рта пойдет пена, а тело минут 5-10 колотит в судорогах. Застолье для многих в буквальном смысле оказывалось смертельным.

Поставки «водки» на основе денатурированного спирта были налажены по всем губерниям «мотористами» – спекулянтами-оптовиками, которые затаривались на петроградском заводе «Кенинга», в Москве или Ярославле, а затем сбывали «специальные водки» через рестораны, гостиницы, аптеки, свечные лавки. На пароходах – через буфетчиков, в поездах – через проводников и носильщиков. Таких мелких торговцев называли «шакалами». Достать «мотор» можно было также у старших дворников, которые по талонам приобретали денатурат на подложных жильцов.

Опилки и бумажные отходы

В начале XIX века русский химик Фогель сделал открытие, которое в дальнейшем позволило многократно удешевить производство водки. Он получил сахар из обычной бумаги, обработав ее 87%-ным раствором серной кислоты. Через столетие технологию гидролиза охотно начали применять в СССР. На 17 Съезде ВКП(б) в 1934 году было решено активно развивать выпуск спирта из непищевого сырья. В первую очередь, из опилок и отходов бумажно-целлюлозной промышленности.

Выпуск гидролизного спирта дал ошеломительные результаты. Выпустили миллион литров – сэкономили 3 тысячи тонн хлеба, 10 тысяч тонн картофеля или 600 га посевной пшеницы. А опилок на такое количество спирта требовалось всего 10 тысяч тонн – столько в среднем давал небольшой лесозаготовительный завод в год. Недостатка в древесных отходах не было, да и гидролизно-спиртовых заводов со временем понастроили немало (например, при Соликамском и Архангельском целлюлозно-бумажных комбинатах). В 1944 году во время поздравления строителей гидролизных комбинатов Сталин поблагодарил их за «возможность сэкономить государству миллионы пудов хлеба».

В народе сей чудный напиток низкой очистки получил меткое название «Сучок». Имел он ярко выраженный привкус лакокрасочной химии, а после употребления от перебравших или запойных разило характерным «ацетоновым» перегаром. Водка-«сучок» считалась безопасной, но лишь потому, что отрицательный эффект не наблюдался сразу. От нее не слепли и не умирали, хотя более поздние исследования на мышах и доказали, что употребляющие гидролизную водку грызуны погибали раньше и не давали здорового потомства.

Рога и копыта

Из копыт животных водку, кажется, не делали, а вот из рогов – очень даже. В книге «Советская водка» Владимира Печенкина читаем, что в 70-е годы Семипалатинский ликеро-водочный комбинат выпустил водку «Арлан», которая позиционировалась как напиток для охотников. На этикетке так прямо и было написано, а рассмотрев мелкий шрифт, прочитывалось, что приготовлена водка «по особой рецептуре» с добавлением экстракта из рогов сайги – парнокопытного животного семейства антилоп. Производитель обещал, что такая водка придаст организму «жизненную силу бескрайней степи».

Для выживания в суровых условиях Крайнего Севера советские производители предлагали водку «Сайсары» и несколько разновидностей горячительной с пониженной токсичностью. В состав рецепта входили биологически-активные добавки на основе северных растений, а также активные вещества из пантов (рогов) северного оленя. Кроме того, в водку добавляли мускус, выделяемый железами самца кабарги (разновидность маленького оленя) и желчь бурого медведя.