Древнерусские SMS

Любовные записки, письма с угрозами, бытовые просьбы и другие «эсэмэски» на бересте, оставленные нашими предками.

В 1951 году новгородская археологическая экспедиция обнаружила при раскопках первую берестяную грамоту и с тех пор каждый год приносит ученым все новые открытия. К настоящему времени в 11 городах России, Украины и Белоруссии найдено более тысячи кусочков бересты с фрагментами текстов, приоткрывающих завесу тайны над повседневной жизнью XI–XV веков. Древесная кора была дешевым материалом, поэтому широко использовалась в быту, а для обеспечения информационной безопасности ненужные записки просто рвали и бросали под ноги.
Надо полагать, что когда-нибудь потерянные мобильники с SMS-архивами дадут исследователям не меньше пищи для размышлений, а также впишут в историю имя рассеянного сына ваших соседей. Именно это случилось с мальчиком Онфимом, жившем в Новгороде более семи веков назад. Ровесник современных первоклассников посеял целую стопку бересты, на которой учил азбуку и письмо, а также царапал типичные детские рисунки.

Рядом с всадником мальчик написал свое имя — Онфим.

А вот так выглядел русский алфавит того времени в его исполнении:

Пока Онфим только постигал азы грамотности, взрослые вели активную переписку. Судя по содержанию некоторых грамот, можно предположить наличие отлаженной и довольно оперативной доставки сообщений не только в пределах одного поселения, но и между достаточно отдаленными местами.

«От Бориса к Настасье. Как придет эта грамота, пришли мне человека на жеребце, потому что у меня здесь дел много. Да пришли рубашку — рубашку забыл».

Эта грамота найдена в Новгороде, где у автора были родители, которым он предлагает проделать путь длинной более 1000 км до Киева:
«Грамота от Гюргия к отцу и к матери. Продавши двор, идите сюда — в Смоленск или в Киев: дешев [здесь] хлеб. Если же не пойдете, то пришлите мне грамотку, как вы живы-здоровы».

Заботливый сосед прислал кляузу в Тверь:
«От Илийцы к Илье. Шуйга переделывает метки на дубах и вынимал мед из ульев. Я отбираю дубы по своей метке. Пусть [даже] он стесывает, это [все равно] мой дуб. Ваша пасека обокрадена первой. Поезжай же теперь сам, утверди [владение] своей бортью».

Предупреждение о потенциальном мошеннике:
«Грамота от Жизномира к Микуле. Ты купил рабыню во Пскове, и вот меня за это схватила [уличая в краже] княгиня. А потом за меня поручилась дружина. Так что пошли-ка к тому мужу грамоту, если рабыня у него. А я вот хочу, коней купив и посадив [на коня] княжеского мужа, [идти] на очные ставки. А ты, если [еще] не взял тех денег, не бери у него ничего».

Значительное количество текстов посвящено урегулированию долговых споров. Причем граждане были весьма законопослушны, и главной угрозой для неплательщика служил княжий суд.

«От Полчка (или Полочка) к … [После того, как ты (?)] взял девку у Домаслава, с меня Домаслав взял 12 гривен. Пришли же 12 гривен. Если же не пришлешь, то я встану [с тобой на суд] перед князем и епископом; тогда к большему убытку готовься».

«От Незнанка к Рюре. Собираешься ли платить 6 гривен? Если не собираешься, то поезжай [на суд] в город».

«От Говеновой [вдовы] к Неженцу. Дай шестьдесят кун ладейных (то есть за ладью или на ладью). [Так] сказал Говен перед смертью (буквально: идя на суд), а поп записывал. Дай [их] Луке. Если же не дашь, то я возьму у князя отрока и вместе [с ним] приеду — это тебе станет в большую сумму».

Ритуал испытания водой для призвания бога в свидетели доподлинно не определен, но отправитель явно находится в отчаянном положении:
«… [Ты дал (?)] Несдичу четыре с половиной резаны, а [мне] ты дал две куны. Что же ты утверждаешь, будто за мной восемь кун и гривна? Пойди же в город — могу вызваться с тобой на испытание водой».

Личные отношения и семейные проблемы также нашли свое отражение на фрагментах бересты. Тут и записка любовнику:
«[Я посылала (?)] к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала [к тебе]? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под [людских] глаз и примчался …? (Часть утрачена.) Буде даже я тебя по своему неразумию задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то судит [тебя] Бог и я».

И жалоба бывшей жены:
«От Гостяты к Василю. Что мне дал отец и родичи дали в придачу, то за ним. А теперь, женясь на новой жене, мне он не дает ничего. Ударив по рукам (то есть в знак новой помолвки), он меня прогнал, а другую взял в жены. Приезжай, сделай милость».

И прямолинейное предложение женитьбы:
«От Микиты к Анне. Пойди за меня — я тебя хочу, а ты меня; а на то свидетель Игнат Моисеев».

И радостное письмо матери к свахе, что сына устроило сделанное предложение:
«Поклон от Янки с Селятой Ярине. Хочет-таки детище твоего (то есть того, что ты имеешь, что ты предлагаешь). К празднику ее хочет. Пожалуйста, срочно будь здесь. А я обещала ему свое согласие [на то, чтобы было], как ты сказала ему давеча: «Придешь — в тот же день сосватаю». А если у тебя там нет повойничка, то купи и пришли. А где мне хлеб, там и тебе».