Как послужить науке во время и после смерти

Вас никогда не интересовало, как у человека бьется сердце в момент страха перед неминуемой гибелью? А вот американцев это заинтересовало, и в 1938 году они сказали приговоренному к смертной казни Джону Дирингу примерно следующее: «Слушай, чувак, тебе всё равно подыхать, так давай мы тебя расстреляем не просто так, а с пользой для науки и для удовлетворения нашего любопытства. Навесим на тебя всякие проводки и датчики, и будем фиксировать, как тебя расстреливают».
«Базара нет» – примерно так ответил прогрессивный Диринг, который был приговорен к смертной казни за убийство 9 мая 1938 года 52-летнего торговца недвижимостью Оливера Р. Мередита-младшего из-за бумажника с одиннадцатью долларами.

Джон Диринг и тюрьма «Сахарный дом» штата Юта


То ли кто-то из американцев обладал черным юмором, то ли случайно так вышло, но казнь была назначена на Хэллоуин 31 октября 1938 года, в канун Дня всех святых. Перед казнью Диринг откушал свою последнюю трапезу из фазана (он его заказал, потому что «никогда не пробовал раньше»), выкурил свою последнюю сигарету, и в 6:30 утра был доставлен в расстрельную комнату тюрьмы «Сахарный дом» (Sugar House) в окрестностях Солт-Лейк-Сити.
.
Тогда в штате Юта действовал закон, согласно которому приговоренный имел право выбора между расстрелом и повешением (а до 1888 года еще и обезглавливанием). В 1980 году на смену повешению в Юте пришла смертельная инъекция, а в 2004 году там отказались и от расстрела (кроме случаев, когда преступник успел выбрать расстрел до вступления этого закона в силу). Успел один лишь Ронни Ли Гарднер, который утром 18 июня 2010 года стал последним расстрелянным смертником в Юте.

Модернизированная расстрельная камера, в которой был казнен Ронни Ли Гарднер. Остальное не менялось


Процедура смертной казни через расстрел и в 2010 и в 1938 годах осуществлялась одинаково – командой из пяти человек, с засекреченными именами, вооружённых винтовками калибра 7,62, одна из которых заряжена холостыми патронами. Этот труд оплачивается – за расстрел Джона Диринга в в 1938 году каждый член команды получил от штата по 50 долларов.
Тюремный врач Стивен Бесли подключил к запястьям Диринга датчики электрокардиограммы, его привязали к стулу, на голову надели черный мешок, на уровне сердца прикрепили белую мишень. Поблагодарив начальника тюрьмы за хорошее обращение, Диринг произнес свои последние слова: «До свидания и удачи. Ладно, пусть идут». 22 секунды спустя, в 6:46 утра 31 октября 1938 года, Диринг был расстрелян.
Всё время казни он сохранял внешнее спокойствие, но электрокардиограмма показала, что когда на голову надели черный мешок, его пульс подскочил с 72 ударов до 120 ударов в минуту. Команда «Огонь!» вызвала второй скачок – до 180 ударов. Из четырех пуль, выпущенных в Диринга, одна попала прямо в правую сторону сердца. В течении четырех секунд сердце продолжало сокращаться и остановилось через 15,4 секунды после поражения пулей, хотя и другие функции организма, такие как дыхание и судороги, продолжали действовать еще почти минуту.



На этом жертвы Джона Диринга для науки не закончились: согласно подписанным бумагам, его глаза были немедленно удалены из трупа, заморожены, и рейсом United Airlines вылетели в Сан-Франциско для трансплантации роговицы.
8 ноября 1938 года врачи подтвердили, что ткани из диринговских глаз возвратили зрение 27-летнему слепому, чье имя было сохранено в тайне по его просьбе. Тело Диринга был подарено медицинскому факультету Университета штата Юта, в связи с чем Дарлинг шутил перед смертью: «Хоть мой труп получит высшее образование».



Он, вообще, был большим шутником, этот Джон Диринг. Когда за месяц до казни ему исполнилось 40 лет, он сказал: «Я скоро буду там и докажу, что ребята, говорящие, что в сорок лет жизнь только начинается – просто наглые лжецы».

Сейчас на Западе стало модным завещать свое тело медицине для трансплантации органов, причем в США эта процедура доведена почти до автоматизма: в некоторых штатах соответствующий документ предлагают подписать одновременно с заполнением бумаг на получение водительских прав.
Лично я – пас. После смерти мне, конечно, будет всё равно, но при жизни как-то мало радует мысль, что мой мозг когда-то будет десятками лет плавать в какой-то банке с раствором спирта и формалина. А тело, с фрагментами подписанных мышц, будет стоять перед двоечниками-первокурсниками мединститутов. К тому же у меня уже есть одно высшее образование, нафига моему трупу второе?
Я вообще подумываю завещать себя кремировать, а пепел развеять над Чёрным морем. Вот вы вот согласны, чтобы вашу печень кто-то портил алкоголем после вас и без вас, а?