«Квартет И»: легче жить, когда смеешься и когда влюблен

Интервью с самой известной «мужской четвёркой» страны.


В середине апреля в Екатеринбург с новым спектаклем приехали участники «Квартета И». Мы встретились с популярными актёрами и распросили их о творчестве, юморе и баснях Крылова.

«Да. Пурпурный. Возможно. Лошадь», – когда журналисты замешкали с вопросами, участники «Квартета И» взяли да и начали вот так отвечать – а чего время терять? Так началась пресс-конференция, на которой представители знаменитой четверки Леонид Барац и Камиль Ларин, а также их близкий друг по жизни и творчеству Алексей Кортнев, лидер группы «Несчастный случай», презентовали спектакль «Письма и песни мужчин среднего возраста времен караоке, дорожных пробок и высоких цен на нефть».

– О чем спектакль?
Алексей Кортнев:
– Это размышления нашего поколения о современной жизни. Мы показываем, что чувствуют и переживают современные люди, которые близки нам по возрасту, по духу, по образованию, по наличию чувства юмора. Мне кажется, это самый честный путь – обращаться со сцены к людям, которых ты лучше всего понимаешь.


Леонид Барац:
– Мы пишем про себя. Соответственно, если есть такие, как мы, – а их много – это находит у них отклик.

– Чем моложе человек, тем больше он смеется. С возрастом человек смеется меньше. Вы тоже становитесь старше – можете сказать, что этот спектакль получился серьезнее, чем предыдущие?

Леонид Барац:
– Способ осмысления жизни остался тот же, просто темы взяты серьезнее.

Алексей Кортнев:
– Человек с возрастом смеется не меньше, он меньше ржет, гогочет, хихикает и прочее. А смеха остается столько же, просто он становится более сдержанным, внутренним.

Камиль Ларин:
– Если в детстве ты смеялся «А-ха-ха!» (радостно – прим. журн.), то сейчас «Э-хэхэ-хэхэхэ» (выдержанно, под конец театрально утирая слезу – прим. журн.)
Сюжет спектакля строится на том, что вы находите кучу старых писем и начинаете их читать – так написано на вашем сайте…

Леонид Барац:
– Сразу скажу, что история с письмами – это вранье, ее нет в спектакле. У нас была такая идея, но она не была реализована.


– А сами вы пишете письма?
Леонид Барац:
– Уже нет. Только SMS.

Алексей Кортнев:
– Да, даже если я пишу электронные письма, то это, скорее, раздутые SMS.

– Разве не плохо, что эпистолярный жанр уходит?

Алексей Кортнев:
– Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. Даже «Тотальный диктант», в котором я с удовольствием принял участие – это жалкие судороги в попытке защитить высокий стиль в языке. Он неизбежно отомрет. Скорость обмена информацией возросла настолько, что на деепричастные обороты не хватает времени.

– У вас нет ностальгии по бумажным книгам, письмам?

Алексей Кортнев:
– Ностальгия страшная, но это неизбежный процесс.

Леонид Барац:
– Конечно, по каждому ушедшему дню есть ностальгия, а уж по таким вещам – тем более. Просто это объективно уходит, и это так. Можно сопротивляться или нет, но это так. Письмо – это произведение. Для того, чтобы сесть писать письмо, ты должен приготовиться, что-то придумать. Я прекрасно помню, как мы писали уехавшим одноклассникам и друзьям. У нас со Славой (Ростиславом Хаитом – прим. журн.) так случилось, что все разъехались в разные города и страны. Написать письмо для нас было целым событием. Мы садились вдвоем, придумывали текст, какие-то шутки – в письмах была настоящая драматургия.


– А вы, создавая спектакли, стараетесь выражать мысли более литературным языком или предпочитаете разговорный стиль?

Леонид Барац:
– Мы стараемся не говорить слишком литературно, ломаем сложные предложения и фразы. Как-то Леша Кортнев, придя на наш спектакль «Разговоры мужчин среднего возраста» сказал, что мы слишком гладко говорим и не хватает ощущения, что мысль рождается прямо на сцене. Мы согласились с ним.
Много импровизируете на сцене?

Камиль Ларин:
– Немного, но бывает. Гораздо больше импровизации в спектаклях «День радио» и «День выборов», которые существуют уже давно. Святое дело – расколоть партнера. Добавить в какую-нибудь сцену что-то новое и наблюдать за реакцией.

Алексей Кортнев:
– Когда спектакль совсем молодой, в нем импровизации очень мало, потому что мы ходим по узким тропинкам думаем, как бы не оступиться. Позже, когда тропинки становятся протоптанными дорогами, хочется дополнять монологи чем-то новым, и возникает импровизация. А со временем такие вещи закрепляются и становятся частью сценария.


– Что вызывает у вас улыбку, над чем хочется смеяться сегодня?

Леонид Барац:
– Если пристально приглядеться, смешным может оказаться все, что угодно. Тут только вопрос уместности.

– Екатеринбург считается городом веселых людей. Согласны?

Алексей Кортнев:
– Да! Сегодня на рассвете в аэропорту, прилетев в город, я столкнулся с прекрасным человеком. Я стоял и пялился на какой-то плакат, и ко мне подошел очень интеллигентный дядечка с блокнотиком и сказал буквально следующее: «Алексей, дайте, пожалуйста, ваш автограф, а то моя жена ваше искусство очень полюбляет».


– Есть точка зрения, что смех присущ только человеку, а кто-то уверен, что в смехе есть что-то животное. Какой из них придерживаетесь вы?

Алексей Кортнев:
– Я точно знаю, что моя собачка (теперь уже собачка моей мамы), йоркширский терьер, – она шутит.

– И сама смеется над своими шутками?

Леонид Барац:
– Она настолько остроумна, что и другие смеются над ее шутками.

Алексей Кортнев:
– Она делает какие-то смешные пакости и сохраняет абсолютное спокойствие. Я уверен, что у братьев наших меньших есть чувство юмора. Оно проявляется в разной степени, но оно есть – абсолютно точно.

Леонид Барац:
– А я уверен в обратном.

– А как вы думаете, можно развить чувство юмора?

Камиль Ларин:
– Наверное, если изначально есть какие-то задатки, можно над этим поработать.
Алексей Кортнев: Это точно так же, как актерское мастерство или музыкальный слух. Можно развить, если изначально есть способности. Постоянная практика помогает. Но с нуля, боюсь, это невозможно.


– Где вы черпаете вдохновение?

Леонид Барац:

– Знаете, мы не пользуемся парадигмой Жванецкого «Можешь не писать – не пиши». Мы приходим и пишем, даже если не можем этого сделать. Иногда вдохновения нет. Иногда оно есть, но приносит странные плоды. А иногда чувствуешь, что его нет, вдруг раз – и получилось. Об этом трудно объективно говорить.

– У вас такой наблюдательский юмор. То есть вы замечаете забавные вещи в поведении мужчин и женщин и показываете так, что люди, узнавая себя, находят это смешным.

Камиль Ларин:
– Очень точный анализ. Так и есть.

– По сути, вы ничего не придумываете?

Леонид Барац:
– Мы придумываем форму выражения, описания этого. Я думаю, юмор очень тесно связан с искренностью, проницательностью – с правдой. Есть типичные и архетипичные модели поведения, мы к ним привыкли, но если присмотреться, думаешь: «Боже мой, что за идиотизм, почему мы ведем себя именно так, а не иначе?» На этом, если говорить о последних фильмах и спектаклях, строится наш юмор.

– Это помогает посмотреть на проблемы под другим углом?

Леонид Барац:
– Юмор не отменяет проблемы, но помогает с ней жить. Легче жить, когда ты смеешься и когда ты влюблен.


– А вообще, стоит ли комедийному актеру задумываться над феноменом юмора?

Леонид Барац:
– Нет! Я боюсь, что если мы всерьез задумаемся над феноменом юмора, мы перестанем шутить. Это как в детстве, когда я задумывался, как я дышу, сразу начинал задыхаться, не понимая, как это происходит.

Алексей Кортнев:
– У Саши Пушного есть прекрасное эссе по поводу природы юмора, мне кажется, в этом тексте он вскрыл эту консервную банку вполне. Можете найти, почитать.

– У вас есть кумиры в мире юмора?

Леонид Барац:
– У нас в спектакле фигурирует письмо, которое будет читать Леша (Алексей Кортнев – прим. журн.), написанное в стиле Жванецкого. Конечно, Жванецкий – это человек, который в современном мире на юмористическом поле выделяется невероятно. Выделяется тем, что он не просто шутит, а таким образом пытается осмыслить то, что происходит вокруг. Иногда это смешно, иногда – грустно и трогательно. Но он, скорее, писатель, чем юморист.


– В одной из поисковых систем в интернете, когда вводишь запрос «квартет», первые три строчки посвящены вам, четвертая – басне Крылова, пятая – снова вам…

Леонид Барац:
– Вклинился-таки (смеется – прим. журн.)

Алексей Кортнев:
– Надо отдать должное дедушке Крылову. Он это произведение написал двести лет назад, а все еще на четвертой строчке.

Камиль Ларин:
– Посмотрим, что будет через двести лет.

– Расскажите о том, как распределяются роли в коллективе. И, конечно, о режиссере квартета – мы знаем, что он есть, но он никогда не появляется на сцене.

Алексей Кортнев:
– Леня и Слава пишут, Кама и Саша играют, а мы сочиняем музыку, которую периодически вставляем в спектакли.

Леонид Барац:
– А наш режиссер Сережа Петрейков – серый кардинал – на мой взгляд, является главной движущей силой в нашем коллективе. Он единственный человек, который думает о проекте беспрерывно, и дома тоже. Он приносит идеи, толкает вперед, задает направление общего развития, а мы уже дополняем рюшечками и завитушечками. Нам всем приходят в головы идеи следующего шага, но в основном каждый следующий шаг – это его заслуга.

Автор: Анастасия Ежевика