Истории русских побед и поражений часть 2

Но практически никто не знает о другой крупной танковой битве, о ней я хочу вам рассказать.
В 50 с лишним километрах юго-западнее Витебска 6 июля 1941 года в жестоком кровавом бою сошлись не на жизнь, а на смерть более двух тысяч боевых машин СССР и Третьего рейха. А это более чем в два раза превышает количество техники, которая была задействована в боях на Курской дуге, где согласно официальной советской версии, сражались 1200 советских и фашистских танков и самоходных артиллерийских установок (кстати, по более поздним уточненным данным, их число не превышало одной тысячи с обеих сторон).
Про то что этой бой быстро забыли, имеется одно простое объяснение: если под Прохоровкой наши войска одержали грандиозную победу, ставшую одной из переломных в войне, то в Белоруссии мы потерпели сокрушительное поражение и понесли огромные потери. Однако внимательные исследователи, умеющие читать между скупых строк, и раньше находили косвенные упоминания о тех событиях. В частности, в 6-томной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.» (т. 2, 1961 г., с. 40) сообщалось следующее: «6 июля войска 20-й армии, которой командовал генерал-лейтенант П.А. Курочкин, предприняли контрудар из района севернее и западнее Орши во фланг войскам 3-й танковой группы противника. В контрударе участвовали 7-й и 5-й механизированные корпуса, имевшие около 1 тысячи танков старых типов». Примерно таким же количеством бронетехники, согласно указанному источнику, располагал и противник.
5 июля на пути к Витебску передовые немецкие части натолкнулись на ожесточенное сопротивление советских войск и были остановлены. Так начался срыв красивого на бумаге, но впоследствии безнадежно забуксовавшего знаменитого фашистского плана «Барбаросса».

Но главным «сюрпризом» для вермахта стал совершенно неожиданный танковый контр-удар русских в направлении Лепеля, который начался рано утром 6 июля. Перед двумя механизированными корпусами 20-й армии Западного фронта советское командование поставило задачу разгромить оторванные от основных сил танковые группы противника и остановить наступление на Витебск.

Наиболее ожесточенное сражение в рамках контрудара произошло у небольшого города Сенно, где ревели тысячи моторов, выстрелы орудий слились в один многоголосый хор, а горящая броня щедро поливалась человеческой кровью. К концу дня нашим танкистам удалось полностью завладеть этим населенным пунктом. После этого часть наших сил заняла оборону, а остальные танки продолжили наступление. Однако удержать город оказалось непросто: на следующий день Сенно трижды переходил из рук в руки, но к исходу дня оказался все-таки под контролем советских войск. Нашим танкистам приходилось выдерживать по 15 атак в день: по воспоминаниям выживших участников битвы, это был настоящий кромешный ад!

8 июля гитлеровцы бросили против защитников города все имеющиеся у них в этом районе резервы. После кровопролитных боев остаткам наших сил пришлось оставить Сенно и отойти к шоссе Витебск – Смоленск, где они и заняли следующий рубеж обороны. Тем временем часть наших танков продолжали наступление на Лепель. Возможно, им удалось бы закрепить успех, но немцам также удалось обойти наши позиции, и 9 июля они захватили Витебск. В результате еще до форсирования Днепра перед вермахтом была открыта прямая дорога на Смоленск, а затем и на Москву. Дальнейший смысл в продолжении контрудара автоматически отпадал, и командующий 20-й армией генерал-лейтенант Павел Курочкин приказал приостановить наступление на Лепель.

Остатки наших сил отступали под покровом ночи, прикрываясь лесными массивами, однако многим так и не удалось вырваться из окружения. Кроме того, у многих бронированных машин закончились горючее и боеприпасы. Чтобы не оставлять врагу – их пришлось взорвать. Те, кому удалось выжить и выйти из окружения, приняли участие в Смоленском сражении. Именно здесь, согласно официальной версии, попал в плен самый знаменитый участник битвы под Сенно – сын Иосифа Сталина Яков Джугашвили,
младший офицер 14-го гаубичного артполка 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса. Видимо, это послужило еще одной весомой причиной «забывчивости» советских историков. Впрочем, он не был единственной «знаменитостью» среди участников битвы при Сенно. В том же корпусе отважно сражался сын генерального секретаря коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури – лейтенант Рубен Руис Ибаррури.
Здесь он получил ранение и за мужество и отвагу, проявленные в этих боях, был награжден орденом Красного Знамени.


По многим параметрам наша техника уступала стальным монстрам Третьего рейха. Устаревшие танки Т-26, БТ-5, БТ-7, которые были у нас на вооружении, не могли успешно противоборствовать более современным немецким машинам. Наши моторы уступали фашистским по мощности, а 20-миллиметровая броня наших танков пробивалась снарядом любого калибра. Особенно положение усугубляли устаревшие бензиновые двигатели, из-за которых, по словам участников событий, наши танки горели как свечки. И несколько десятков грозных Т-34 и KB ничего здесь не могли изменить. В первую очередь опять же ввиду отсутствия боевого опыта.
Крайне неважно был обеспечен подвоз топлива и боеприпасов, из-за чего нашим танкистам даже приходилось сливать горючее из баков менее дееспособных машин, чтобы обеспечить наступление.
Значительные потери наши войска потерпели и от активных действий фашистской авиации, а советские танки под Сенно никакой поддержки с воздуха не имели. Вот что писал в одном из своих докладов генерал-майор танковых войск Арсений Борзиков в своем докладе: «5-й и 7-й мехкорпуса дерутся хорошо, плохо только то, что их потери очень большие. Причем самые серьезные – от авиации противника, которая применяет поливку зажигательной смесью...» К тому же противник активно забрасывал в наш тыл парашютистов и диверсантов, зачастую одетых в красноармейскую форму.

Эта битва нанесла колоссальный отпечаток в истории войны, но должной славы она не получила