Как «сидели» декабристы⁠

История декабристов в Сибири — это сюжет, который мог бы придумать Достоевский, если бы писал приключенческие романы. Представьте себе людей, которые еще вчера обсуждали Конституцию за бокалом клико и танцевали на балах, а сегодня гремят кандалами в норах Забайкалья. Николай I, отправив бунтовщиков в «глубину сибирских руд», надеялся усмирить их. Но, как это часто бывает в России, наказание обернулось странным триумфом духа.




Поначалу власть решила не миндальничать. Первую партию, включая князей Трубецкого и Волконского, загнали на Благодатский рудник. Аристократов спускали в шахту, где они, согнувшись в три погибели, таскали руду. Рабочий день, правда, был короче, чем у обычных уголовников (пять-шесть часов), но добавьте сюда кандалы, которые не снимали даже ночью, и клопов в тесных каморках. Местные уголовники, кстати, отнеслись к «барам» с неожиданным пиететом. Видя, как бывшие полковники неумело машут кайлом, матерые каторжане иногда выполняли за них норму. Бесплатно. Просто из уважения к несчастью.

Жизнь наладилась, когда всех собрали в Читинском остроге, а затем перевели в специально построенную тюрьму в Петровском Заводе. Это уже было похоже на общежитие строгого режима. Кандалы сняли (спасибо императрице-матери, точнее, ее кончине, давшей повод для амнистии), разрешили книги и переписку. К чести декабристов, они не одичали. Наоборот, они создали уникальный социум, который сами иронично называли «каторжной академией». В камерах читали лекции по математике, истории, физике и иностранным языкам. Если кто-то знал что-то лучше других, он учил товарищей.

Жены, поехавшие за мужьями, стали их связью с внешним миром. Они выписывали журналы, доставали лекарства и создавали тот минимум уюта, который позволял не сойти с ума. Мария Волконская привезла с собой клавикорды, и в тюремных стенах зазвучала музыка. Это был сюрреализм: за окном дикая тайга и конвой, а внутри — лекции о стратегии и сонаты Бетховена.

Когда сроки каторги вышли и всех перевели на поселение, декабристы развернулись во всю мощь. Оказалось, что эти теоретики переустройства государства вполне способны переустроить отдельно взятое сибирское село. Братья Муравьевы в селе Урик развернули агрономическую деятельность такого масштаба, что местные крестьяне только диву давались. Они завозили элитные сорта пшеницы, строили передовые мельницы и учили сибиряков сажать не только репу, но и овощи. Правда, поначалу над их «научным земледелием» посмеивались, но когда оно начало приносить доход, смешки стихли.

Николай Бестужев оказался мастером на все руки — от живописи (он оставил галерею портретов своих товарищей) до часового дела. Доктор Вольф лечил всех подряд, от ссыльных до бурят, часто бесплатно. Они открывали школы, учили местных детей грамоте. По сути, декабристы дали сильный толчок культурному развитию Сибири. Они принесли цивилизацию туда, куда государство дотягивалось только кнутом.

Амнистия пришла только через тридцать лет, в 1856 году, когда на трон взошел Александр II. Из ста двадцати человек до нее дожили немногие. Возвращение было горьким и радостным одновременно. Они уезжали из Сибири стариками, оставляя могилы друзей и жен. В народной памяти Сибири эти государственные преступники остались чуть ли не святыми. Их называли «наши князья», их уважали за честность, за помощь, за то, что они не кичились своим происхождением, но сохраняли достоинство. Николай I хотел стереть их из истории, а в итоге они вписали в историю Сибири одни из самых ярких ее страниц.