Чтобы оставаться молодой и здоровой, я семь дней голодала в тайге

Даже среди профессиональных медиков много горячих адептов лечебного голодания, которое обещает вечную молодость, избавление от лишнего веса и излечение от болезней вплоть до онкологических. В лагере противников говорят о замедлении метаболизма и резком наборе веса впоследствии, заболеваниях ЖКТ и психической дестабилизации. Проштудировав все за и против, я решила рискнуть.

Для начала необходимо решить основной вопрос: сколько дней голодать? Например, голодание 24–30 часов можно практиковать в домашних условиях, требуется лишь минимальная сила воли. Я несколько раз пыталась. Но в намеченный день обязательно у кого-то случался день рождения, который никак нельзя пропустить. Словом, ни разу мне не удавалось продержаться сутки на голоде. Интервальное голодание, когда восемь часов можно есть что и сколько угодно, а 16 проводить строго без всякого питания, имеет недружелюбные нюансы — надо соблюдать расписание и следить за временем, а ведь счастливые часов не наблюдают. Словом, я выбрала радикальный способ — голодать сразу семь дней и подальше от Москвы.

В Московской области чуть ли не каждый санаторий имеет программы лечебного голодания. Из плюсов — не надо тратиться на билеты на самолет, из минусов — стоимость программы гораздо дороже, чем за пределами Московской области. И потом… в какой-то день кто-нибудь из друзей обязательно выманит тебя из подмосковного санатория, и все пропало. Так что я купила билеты в Улан-Удэ.

Шесть часов на самолете, три часа по узкой дороге сквозь тайгу, и автобус, набитый под завязку местными жителями, притормозил у симпатичного деревянного домика с большой надписью «Тайга». Это оказалось кафе. А санаторий называется «Горячинск», он находится на горячих кремниевых минеральных источниках, вода которых 80 градусов и не замерзает даже зимой. Санаторий существует больше 200 лет, там лечились еще декабристы. Сразу обрадовало, что калитка в санаторий открыта для всех желающих погулять среди санаторских сосен. На входе нет охранника с дубинкой, как принято везде в Подмосковье, и трехметровых ворот с засовами, сразу напоминающих зону.






Мне повезло, что я приехала утром, а не в обеденное время. В «Горячинске» любят обедать строго по часам, даже ресепшн в санатории закрывается на обед. Если вдруг вы приедете в час дня, будете сидеть на чемодане и ждать, пока сотрудники не вернутся на работу.

Санаторий — это десяток одноэтажных и двухэтажных деревянных домиков, хаотично разбросанных среди таежных сосен. Только лечебный и административный корпуса выглядят дворцами, их построили в советское время из камня. Из советского наследия еще есть памятник матери-Бурятии — гибкая женщина с раскосыми глазами и большой бассейн с минеральной водой, и, конечно, памятник Ленину встречает всех на входе.




На приеме врач, бурятский дедушка в расфокусе (он явно не справлялся один с наплывом пациентов), флегматично объявил, что после семи дней голодания у меня будет семь дней выхода, то есть еще целую неделю придется соблюдать специальную строгую диету. Расчертив бумажный листок, протянул мне его со словами «ваш бегунок». «Бегунок» — расписание процедур, целый день бегаешь от одного корпуса до другого, отсюда такое бодрое название.

Вечером — тюбаж печени (крайне неприятная, но полезная процедура). Нужно пойти на источник за целебной водой, в номере смешать ее с сульфатом магния. Выпить гадкую на вкус жидкость, час лежать на правом боку на теплой грелке, а потом час сидеть в туалете. Звучит как жесть, но потом спишь как младенец, джетлаг снимает легко. Из-за бесконечной суеты есть совершенно не хотелось, пить, кстати, тоже, хотя врачи велели выпить полтора литра.

Второй день ознаменовался тем, что я все время бегала по корпусам и одевалась-раздевалась. Вот сухая углекислая ванна — надо раздеться до трусов и сидеть в бочке с газом СО2 (процедура призвана выводить токсины через кожу), потом одеться, опять раздеться уже в другом корпусе, чтобы сделали массаж спины. О питании даже не вспоминаешь — времени нет, хитро придумано. Озонотерапия, сауна, минеральные ванны, магнит, массаж, грязевые процедуры…

К вечеру я начала мерзнуть в номере, и усталая пожилая медсестра сказала, что это нормально. Администратор пожаловалась, что в санатории острая нехватка молодых сотрудников. Человек пять заманили из города, но в основном дорабатывают те, кто начал еще в СССР. Одна надежда на нового главврача — он обещал построить общежитие для сотрудников, возможно, кто-то бодрый приедет из Улан-Удэ и Иркутска.

Воду из минерального источника, которую велел пить доктор (полтора литра в день), пить оказалось невозможно — она пахла серой и болотом, на вкус — тухлое яйцо. Пришлось купить обычную воду, но пить ее тоже не хотелось из-за голода и головной боли. А впереди еще пять дней.



На третий день голодания мозг начал работать в бешеном темпе, но при этом ничего интересного не производил — только провоцировал бессонницу. Всю ночь хотелось есть, потом под утро кое-как удалось заснуть. У голодающей соседки — девушки модельной внешности из села Забайкальского края — давление опустилось до нижнего предела, и она еле ползала. У меня давление было нормальное, но я тоже еле ползала.

Спасала сауна. Во-первых, она поднимала давление и — настоящее счастье — можно было согреться, а то холод просачивался даже сквозь пуховик, рассчитанный на минус 30. Кстати, врач велел использовать мыло или гель только два раза в неделю (я потом прочитала, что многие дерматологи советуют так поступать, чтобы не смывать с кожи липидный слой) и не использовать зубную пасту — в них содержатся вредные для голодающих ингредиенты. Я, конечно, до такой степени просветления не дошла и пользовалась средствами гигиены. Ничего экстремального с организмом за эти дни не произошло, рога и копыта не выросли, только хотелось еды, самой простой, например гречневой каши. К четвертому дню чувство голода притупилось.

В сауне можно познакомиться с остальным голодающим контингентом. Например, две резвые тощие девушки — горные гиды из Иркутска — приехали на программу не ради голодания, а ради профилактики. Девушка модельной внешности из забайкальского села хотела похудеть на 25 кг, учительница на пенсии из Москвы привезла на программу свою пухлую внучку 15 лет, которая тайком от бабушки и врачей пожирала конфетки. Цифровая художница из Санкт-Петербурга, домохозяйка из Читы, пограничница из Благовещенска, чиновница из Улан-Удэ — словом, кто хочет познакомиться со страной, добро пожаловать в Горячинск. Разговоры в сауне только о еде — кто как запекает рыбу, на пару или в духовке, какие салаты есть на выходе из голода… Какую бы тему кто ни затронул, например переговоры Трампа с Украиной, пухленькая дама из Иркутска обязательно произносила: «Интересно, а пробовал ли Трамп сало?» — и мечтательно закатывала глаза. Тему тут же подхватывала женщина из Москвы: «Зачем ему сало? У них есть бекон», а бурятка промурлычет: «А я бекон запекаю с огурцами… » — и понеслось. Все это напоминало странный лагерь, где все мучаются вместе, время замирает и концентрируется вокруг одной проблемы — есть, не есть.

В интернете обещали, что на четвертый день станет легче, но нет — утром еле встала с кровати. Кажется, пульс исчез. После сауны и пресс-терапии полегчало. Начала заниматься йогой и еле ноги на коврике передвигала. Пошла на лечебную физкультуру, потом доктор меня отругал — в первую неделю голодания физические нагрузки нежелательны, они нужны на второй неделе, когда организм начинает пожирать мышцы. Лечащий врач разрешил выпить чашку настоя шиповника. Это спасло.

Подпитанная шиповником, зашла в местный музей (комната в деревянной избе) в сельском клубе. Музей мне понравился — незатейливая экспозиция оформлена с любовью и нежностью. Там и грозное чучело волка, и настоящий бубен шамана, и огромные ржавые ножницы XVIII века, и деревянная сумка для охотничьих трофеев. На стенах фотографии отцов-основателей курорта и портреты декабристов. Отбывавшие каторгу декабристы писали царю прошение, и он разрешал им полечиться от артроза на минеральных источниках Горячинска. И советские труженики со всей страны массово отдыхали в санатории и веселились в клубе — пели, плясали и ставили спектакли. Все это зафиксировано на черно-белых фотографиях, которые можно разглядывать часами.



Доктор велел всем больше двигаться и проводить время на свежем воздухе, чтобы выходили шлаки. Но я с 18.00 валялась на кровати — фиг с ними, со шлаками, в кровати мне было отлично. Хоть я и старалась каждый день гулять по Байкалу. Это действительно девятое чудо света — самое древнее озеро на Земле источает энергию в любой сезон.

На пятый день колбасить начало с самого утра, точнее, с ночи — бессонница. Днем ходила как зомби, назначили капельницу с калием. Вроде полегчало, но после минеральной ванны опять стало плохо, потому что она горячая и активная, началась тахикардия на ровном месте. Радовало, что не у меня одной — коллективно мучаться приятнее. Чтобы отвлечься, зашла к новому главврачу познакомиться.

Харизматик и оратор Доджо Римчиннимаевич Банзаракцаев сообщил, что курорт он возглавляет только неделю и пока тут еще много беспорядка. Посетовал, что про голодание, кроме него, никто не знает вообще ничего, а в интернет заглядывать бесполезно. Обещал прочитать лекцию.

Дальше по плану шли озонотерапия, массаж живота, прогулка по лесу на последнем дыхании, во время которой я видела миражи с буузами и омулем на гриле. Не думала, что единственным радостным событием в моей жизни станет клизма. Как в романе Олеши жизнь героя сужалась до кровати, на которой он лежал целыми днями, моя жизнь сузилась до клизмы. Но клизма действительно мгновенно сняла интоксикацию, к сожалению, ненадолго. Наступил вечер, холод и пора спать, точнее, лежать с закрытыми глазами.

На шестой день я собралась с духом, зашла к лечащему врачу и объявила, что это мой последний день голодания, хватит зомби-апокалипсиса. Завтра буду выходить на морковном соке (по сути, это тоже голодание, весь день пьешь только жидкость). Кстати, к местной минералке я привыкла и даже очень ее полюбила. Она горячая, питательная, а умываться ею — настоящий праздник для кожи, дорогая виши отдыхает. А так все шло как обычно — сон два часа за ночь, низкое давление, шатания и тахикардия, передвижения в рапиде.

Потом во всем поселке отключили электричество, и семь человек отправились на лекцию Доджо Римчиннимаевича. Это стало выдающимся событием. Он цитировал восточных и западных врачей, шаманизм и веды, рассказывал про бурятские медицинские традиции и российские XIX века, приводил примеры из своей практики и личного опыта двадцатилетнего голодания. Все завороженно слушали, кивали, понимали, но пересказать можно только просто, грубо и без нюансов. Идея голодания выглядит примерно так.

Без поступления пищи в организме начинаются процессы кетоза и аутофагии. Кетоз — это когда энергия вырабатывается за счет сжигания жиров (в обычном состоянии организм перерабатывает углеводы). Тут и происходит потеря веса, стабилизируется уровень сахара в крови и улучшаются когнитивные функции (правда, всего этого, кроме веса, я не заметила). Период перехода организма в кетоз в зависимости от индивидуальных особенностей организма может быть от одного до пяти дней (у меня явно не один день, я долго мучалась). По опыту голодающих этот период сокращается с каждой сессией голодания.

Аутофагия — это когда клетки начинают пожирать сами себя, и запускается саногенез (излечение организма). Идея в том, что здоровые клетки пожирают слабые, больные и ненужные органеллы и синтезируют новые здоровые молекулы. Все это может замедлить процесс старения. Но есть нюансы — никто не может точно сказать, пойдет ли именно в твоем организме аутофагия в нужном, положительном русле и вовремя ли она остановится. Не начнут ли полезные компоненты клетки тоже разрушаться? По идее, человек это должен почувствовать сам. Отсутствие еды (а по сути отравление организма) — некое условие стресса, когда тело запускает адаптивные механизмы (кетоз и аутофагию), которые помогают клеткам обновиться. Но если ваш организм не очень сильный, он может и не запустить адаптивные механизмы или что-то пойдет не так. Как я поняла, в системе есть баги, и без серьезной консультации с врачами пускаться в экспериментальное плавание по голоданию точно не стоит. Но после лекции я ушла окрыленная. Все мучения не зря, и главное счастье — впереди меня ждет морковный сок.

Из-за бессонницы радость от сока поблекла. Я, словно шахтер после смены, ползла в столовую, где нормальные люди смачно ели аппетитный завтрак (в санатории есть и просто отдыхающие). Сделав три глотка оранжевой жидкости, я сморщилась от приступа тошноты. Оказалось, сок надо разбавлять, заранее никто не удосужился предупредить. Поплелась к источнику за водой. Вспомнила наказ доктора — минеральную воду пить маленькими глотками, словно из поильника, и пить ее час. В XIX веке курортники сидели в красивых павильонах и часами сплетничали, попивая воду, читаем мы у Лермонтова. Если минеральную воду пить быстро, смысла в ней никакого. Таким образом я приобрела новые нейронные связи — медленное питье воды.

От разбавленного сока действительно стало легче, но еще легче стало после прогулки на Байкал. Все же движение — жизнь. С Байкала ехала на попутке — местный дедушка на джипе любезно согласился меня подбросить. Каждый сезон он с металлоискателем ищет по берегу золото и бриллианты, летом много чего находит, а зимой просто прогуливается, чтоб развеяться. С женой он живет 55 лет, и она у него тоже сидит на голодании раз в год для хорошего самочувствия и молодости. Поэтому он меня, голодающую, с радостью подвез. Узнала от него слово «разбарабанило» в значении «потолстела». Тут же поклялась духу Байкала предпринять все возможное, чтобы меня не разбарабанило.


Вечером с подругой устроили в номере праздничный ужин в честь окончания голодовки. Она принесла овсяный отвар, достали мои запасы морковного сока и отвара шиповника, смешали их и разбавили в разных пропорциях. Вечеринка удалась.

Бессонница не уходила, но эксперимент близился к завершению. На восьмой день я умудрилась опоздать в столовую и вместо шикарного отвара кураги получила вываренную жижу с муравьями. Но я держалась — я знаю, что за МКАД начинается другая жизнь, и требовать что-то от сервиса — заполучить головную боль, которая у меня и так не утихала. В дополнение к ней на локтях вылезла экзема, на спине — сыпь. Медсестры утверждали, что это нормально — это чистится печень, некоторые вообще с головы до ног покрываются крапивницей.

Целый день в мозгу маячила миска настоящей твердой еды, которая завтра появится на столе. И этот день настал, девятый. Настоящая еда — половинка печеного яблока (ничего не ела вкуснее!) и овсяный кисель на завтрак. Обед — овощной суп-пюре и отвар кураги, тоже очень вкусно. А ужин — верх кулинарного искусства — овсяная каша на воде и мелко протертый салат из сладкой свеклы.

На десятый день, день отъезда, прогресс налицо — спала уже четыре часа. Грустно попрощалась с Байкалом, источником счастья — если б не озеро, уехала бы из этого санатория дня через три. Радостно попрощалась с санаторием — все же любая система, длящаяся больше трех дней, умиротворения не приносит.

Приехала в Улан-Удэ, к вечеру стало очевидно, что я заболела ангиной. Все же нельзя совмещать два важных дела — голодание и прогулки по Байкалу на ветру 27 м/сек. Либо сало, буузы, омуль, водочка и ледяной Байкал, либо голодание в тепле и уюте среди соснового первозданного леса.

Итак, я похудела на 6 кг за шесть дней голодания. Пара килограммов набралась сразу, как я начала нормально есть, остальные — посмотрим, как пойдет. Задача-максимум на выходе — не накинуться на еду и не отправиться в больницу с приступом панкреатита. Друзья говорят, что я отлично выгляжу (на то они и друзья), но подлая бессонница все не уходит, хотя энергии хоть отбавляй. По ходу эксперимента многое узнаешь о возможностях своего организма и пределах психики, но радикальные решения не для всех. Гуру голодания обещают, что через две недели у меня начнется принципиально другая жизнь, поживем — увидим. Еще говорят, что второе голодание пройдет в разы легче. Заметила, что уже подумываю об этом.

Источник