Чтение на 15 минут: «Что мы делаем в постели. Горизонтальная история человечества»

Почему монархи никогда не спали в одиночестве и что такое парадная постель? Вышла книга Брайана Фейгана и Нади Дуррани «Что мы делаем в постели. Горизонтальная история человечества» в переводе Екатерины Иванушкиной. Мы публикуем отрывок о кровати как символе власти

18+
К XII веку большинство европейских королевских замков состояли из трех основных частей: молельни, зала и комнаты, где спал правитель. В Британии доступ в королевские палаты контролировал главный камергер, находившийся при монархе постоянно. Поскольку королевскую особу бдительно охраняли, спальня была самым безопасным местом, в том числе и для хранения ценностей, а впоследствии и государственной казны. Годы шли, при спальне возникла гардеробная — место для хранения одежды и умывания при наличии проточной воды, а при ней и уборная — каморка с емкостью, которая регулярно опорожнялась.

Расписанная палата Вестминстерского дворца. 1799 год
Wikimedia Commons

К царствованию Генриха III (1216–1272) главный королевский дворец Англии в лондонском Вестминстере обзавелся расписной палатой, служившей одно­временно и местом для аудиенций, и спальней. Комната длиной в 24 метра, шириной в 7,9 метра и высотой 9,4 метра была расписана великолепными фресками, изображающими антагонистичные пары добродетелей и пороков, а также защитников и покровителей, таких как царь Соломон, призванных оберегать сон государя 

. К сожалению, эта замечательная комната, примыкавшая к сохранившемуся по сей день большому залу, сгорела в 1834 году, но до нас дошли ее детальные описания. Расточительные траты Генриха на собственные покои и покои королевы вызвали волнения среди подданных, уставших от чрезмерных налогов. Его преемник, король Эдуард I (1272–1307), приказал застеклить окна своей спальни в лондонском Тауэре, чтобы уменьшить сквозняки. К этому времени королевские кровати были уже довольно удобны. Поэт Джеффри Чосер в возрасте 24 лет служил камерди­нером в королевских покоях. Наряду с прочими обязанностями он должен был взбивать постель Его Величества Эдуарда III и следить, чтобы было много мягких подушек и нежного постельного белья: государь не должен был страдать от неудобства. Чосер и в дальнейшем не растерял королевской милости. Когда его репутация поэта упрочилась, а значит, и обязанностей прибавилось, король в 1374 году назначил ему жалованье в виде ежедневного галлона вина.

Кровати занимали важное место среди прочих предметов обстановки королевских дворцов и иных крупных резиденций. Лучшие из них были богато украшены. Королевские особы спали на тонких шелковых простынях, расшитых геральдическими знаками и другими символическими мотивами. Домашние описи, а также завещания свидетельствуют о том, что кровати числились среди самых ценных личных вещей. Кажется неизбежным, что кровать стала символом власти монарха, сценой королевской драмы, местом, где правитель принимал судьбоносные решения, — это было поистине государственное ложе.

Французские короли поддерживали давнюю традицию осуществлять право­судие в постели. В юридической книге времен царствования Людовика IX (1214–1270), также известного как Святой Людовик, говорится, что королевская кровать всегда должна быть там, где монарх вершит свой суд. Спустя почти пять столетий французский писатель и врач XVII века Бернар Ле Бовье де Фонтенель саркастически заметил: «Ложе правосудия — это место, где справедливость спит» 

. В его дни королевская кровать стояла на возвышении с семью ступенями. Когда король сидел или лежал на кровати, высшие чиновники стояли, а низшие должны были преклонить колени. Иерархия вокруг монархии всегда была наглядна.

Lit de parade, или парадная кровать, — место, где монарх показывался на офи­циальных мероприятиях, одетый в церемониальные наряды и окруженный выстроенными по рангу придворными и высшими сановниками. Все шло отлично, пока монарх был здоров. Но парадные кровати были слишком высоки и неудобны для лечения и ухода за больным. Тогда король мог страдать от смертельной болезни на гораздо более скромной, низкой койке на коле­сиках, но, если конец был близок, чиновники поспешно переносили его на парадную кровать, где он должен был умереть по всем правилам в офи­циальной обстановке. Новопреставленный монарх лежал торжественно на своем ложе (изначально говорили «лежал в парадной постели»), тщательно причесанный и гримированный, а публика выстраивалась в очередь, чтобы посмотреть на это зрелище. Когда его преемник вступал на престол, он часто начинал свою коронацию с того, что спускался с кровати, установленной в сопредельном архиепископском дворце. Так выглядела мощь монархии во времена, когда большинство людей были неграмотны и визуальные образы имели первостепенное значение как в жизни, так и в смерти.

Людовик IX. Миниатюра из манускрипта «Жизнь и чудеса Людовика Святого». 1330–1350 годы
Bibliothèque nationale de France / Français 5716

Королевское ложе часто защищала балюстрада, к которой обычные люди не могли подойти. Рядом всегда находился специально назначенный охранник. Аура божественности окружала королевское ложе и монархию в целом. Собак держали в отдалении — за исключением королевских питомцев, многие из которых были обучены согревать ноги монарха.

Небольшие раскладные кровати были обычным делом в королевских спальнях, поскольку монарх никогда не спал в одиночестве. Рядом с ним всегда нахо­дился камердинер, с королевой — фрейлина знатного происхождения. Именно для них и предназначались эти небольшие кровати. Высокородные придворные присутствовали здесь днем и ночью. Скромная раскладная кровать могла дать приют лицам высокого ранга. Остальные придворные спали на коврах или соломенных тюфяках на полу. Раскладные кровати были на колесиках, чтобы днем их можно было отодвинуть в сторону или даже под королевскую кровать. Настоящая королевская кровать часто была такого размера, что король, возможно, в качестве жеста благосклонности и совершенно платонически мог разделить ее с другой важной для него персоной, не испытывая при этом неудобств.

Искусно украшенные кровати играли важнейшую роль в ритуалах королевских бракосочетаний. Первая брачная ночь жениха и невесты, собственно консу­мация, была официальной церемонией, после которой брак считался состояв­шимся. Спальная комната становилась публичным местом, где многочис­ленные пьяные гости могли воочию засвидетельствовать новый союз. Если молодожены по каким-то причинам не ложились в кровать и не совершали половой акт, союз мог быть признан недействительным. Сама кровать искусно украшалась по этому случаю и иногда представляла собой обширную плат­форму. Так, свадебное ложе, построенное в 1430 году для Филиппа Доброго Бургундского и Изабеллы Португальской, занесено в Книгу рекордов Гиннесса как самая большая брачная постель: 5,79 метра в длину и 3,8 метра в ширину 

.

Царственные ложа

Кровать королевы Елизаветы I
© Universal Images Group via Getty Images

Кровать королевы Елизаветы I находилась в самом сердце ее двора. Именно здесь она отдыхала и спала, удаляясь от дневных забот 

. У нее было несколько кроватей, тщательно убранных роскошными тканями и расписанных яркими красками. Когда она отправлялась в королевское путешествие из одного дворца в другой или гостила у кого-то, ее лучшая кровать нередко путешествовала вместе с ней. Резная деревянная рама была искусно расписана и позолочена, серебро и бархат украшали балдахин, а темно-красное атласное изголовье было увенчано экзотическими страусиными перьями. Елизавета спала за гобеле­новыми занавесками, отделанными золотом и драгоценными пуговицами. Кровати были таким же символом ее власти, как и дворцы. Каждая королевская постель потрясала продуманным великолепием. В Уайтхолле она отдыхала на кровати, сделанной из цветных пород дерева, за занавесками из индийского расписного шелка. В Ричмондском дворце ее кровать была в форме лодки с занавесками цвета морской волны. Где бы ни отдыхала королева, ее спальное ложе имело государственный статус. И куда бы она ни направлялась, ей требо­вались покои, где она могла бы укрыться от многочисленного двора. Это был целый ряд помещений: из зала приемов можно было попасть в личные апартаменты и, наконец, в спальню.

Доступ к каждой из комнат тщательно регулировался, определялся близостью к королеве и мог служить точным показателем степени этой близости в конкретный момент.

Двор Елизаветы был огромным. Если попытаться посчитать всю ее свиту и слуг, то цифра окажется четырехзначной. Пивовары и пекари, повара, портные и конюхи обслуживали небольшую армию придворных и послов. Вся эта колоссальная институция была мобильной, регулярно перемещаясь огромными процессиями между четырьмя королевскими резиденциями — Уайтхоллом, Хэмптон-Кортом, Ричмондом и Виндзором. По меньшей мере триста повозок требовалось, чтобы перевезти мебель, гобелены, гардероб и украшения из одного дворца в другой. Двор также путешествовал с королевой во время визитов за пределы столицы.

Чтобы попасть в спальню королевы, удаленную от шумной суеты двора, требовалось преодолеть точно обозначенные и строго контролируемые незримые границы. В приемном зале было особое пространство, где стоял трон, осененный огромным балдахином, — место притяжения для всех послов, придворных, епископов и поклонников, собравшихся в надежде увидеть, а то и самим поймать взгляд монарха. Личные покои Елизаветы были местом, где она проводила большую часть своего времени под усиленной охраной отряда из 146 телохранителей-йоменов. Здесь она занималась государствен­ными делами, развлекала гостей, сплетничала, слушала музыку. Бывали здесь и танцы. Именно в личных покоях и в спальне решалось то, что потом провозглашалось в тронном зале. Это был центр двора и самое уединенное место в королевстве. И в личных покоях, и в спальне царили не мужчины, а женщины.

Елизавета I с придворными. Около 1600 года
Wikimedia Commons

Только двадцать восемь женщин служили в личных покоях королевы за все время ее правления. Это были близкие друзья Ее Величества — некоторые из них сопровождали ее еще во время коронации. Фрейлины из личных покоев и опочивальни помогали королеве мыться, накладывать макияж, причесы­вали ее. Выбирали ей одежду, украшения и помогали одеваться. Также они следили за подачей еды и напитков, проверяя их на наличие яда и других вредных веществ. Горничные убирали королевские комнаты, опорожняли умывальники и приводили в порядок постельное белье. Незамужние высоко­род­ные фрейлины, одетые в белое, выполняли функции компаньонок, например развлекали, в частности танцами. Все женщины должны были находиться рядом, в постоянной готовности откликнуться на любые нужды королевы, которые были превыше всего. Больные ли, беременные — фрейлины оставались в ее услужении вплоть до последних недель перед родами. Ново­рожденных младенцев эти девушки отдавали кормилицам и почти сразу возвращались к своим обязанностям.

Елизавета жила окруженная роем доверенных женщин. Они спали рядом с ней в постели или поблизости на раскладной кровати. Дамы выполняли роль личных телохранителей при дворе, раздираемом интригами соперничающих кланов, — жизнь монарха всегда была под угрозой. Будучи самыми прибли­женными к Ее Величеству особами, они знали ее мысли и переменчивые настроения настолько, что послы и высокопоставленные чиновники искали благосклонности фрейлин. Мудрый клерк Тайного совета наставлял главного секретаря королевы: «Прежде чем получить расположение Ее Величества, узнайте, с кем из обитателей личных покоев вы должны считаться» 

.

Королева жила под пристальным, неотступным наблюдением. В эпоху, когда жизнь была коротка, а смерть порой настигала внезапно, послы из других стран регулярно отправляли домой отчеты о ежедневном поведении и состоянии здоровья монархов. Елизавета отличалась хрупким здоровьем с самой ранней юности, в том числе страдала от хронического несварения желудка и бессон­ницы. Многих беспокоило будущее брачное партнерство королевы, а также ее фертильность. В то время считалось, что представительницы женского пола обладают гораздо более сильным сексуальным аппетитом, чем мужчины, поэтому трудно было поверить, что кто-то из них, особенно незамужняя женщина, добровольно выберет целомудрие. Среди дипломатов ходили слухи о ее вероятном бесплодии, тогда как безопасность все еще хрупкого протес­тантского королевства зависела от ее замужества и рождения наследника. Частота ее месячных была предметом международных реляций и обсуждений.

Каждое утро, где бы королева ни жила и ни гостила, ее фрейлины отдергивали полог кровати. Пока прислуга убиралась и разводила огонь, королева обычно оставалась в постели. Потом завтракала в своих ночных одеяниях, гуляла по саду или читала у окна. Умывание, макияж и облачение в одежду могли занимать несколько часов. Пока королева вела с фрейлинами непринужденную беседу, ее наряжали в громоздкие, тяжелые платья. Затем в ход шли дорогие украшения, которые хранились в ларцах, обитых бархатом и расшитых золотом. Королевские драгоценности находились в максимально возможной безопасности в ее спальне. Наконец, с помощью железного рожка для обуви ей помогали надеть туфли. Только тогда королева была готова выйти в приемную и в личные покои — на всеобщее обозрение.

Жизнь монарха была регламентирована до мельчайших подробностей. Даже трапезы сопровождались тщательно продуманными церемониями, так как считалось, что королеве не подобает есть на людях, кроме как на банкетах. В конце дня она удалялась в спальню, чтобы умыться и раздеться. Ее дамы проверяли матрасы и постельное белье на предмет жучков и спрятанных кинжалов, а комнату обыскивали, чтобы исключить присутствие затаившихся злоумышленников. Затем королева забиралась в постель, чтобы возлечь на многочисленных тюфяках из соломы, овечьей шерсти и перьев — все самое мягкое лежало, конечно, наверху. Ее Величество укрывали шелковые простыни, украшенные королевским гербом и розой Тюдоров. Окно затворялось, чтобы в спальню не попадал опасный ночной воздух, занавески на кровати смыкались, и королева оставалась запертой в своей спальне.

Королева Елизавета I и граф Эссекс. 1806 год
National Portrait Gallery, London

Лишь однажды мужчина нарушил рутину этого женского мира, войдя в покои без официального разрешения. В 1599 году граф Эссекс, бывший королевский фаворит, весь в дорожной грязи после спешного возвращения из Ирландии, переступил порог королевских апартаментов во дворце Нонсач в Суррее. Он мельком увидел Елизавету — полуодетую, без парика и макияжа. Когда он опустился на колени и просил прощения, онемевшая королева выглядела великодушно-снисходительной. Через день Эссекса поместили под домашний арест. В 1601 году он был казнен за измену.

Охрана окружала королевские спальни даже в отсутствие монарха, и не без причины. В Версале камердинер всегда сидел внутри деревянной ограды вокруг королевской кровати, поскольку двор опасался колдовства. Враг короны мог опрыскать кровать заговоренными смесями, подвергнув опасности жизнь монарха. В 1600 году женщину по имени Николь Миньон сожгли заживо за попытку организовать отравление короля Франции Генриха IV. Тремя годами ранее мебельщик с улицы Тампль был осужден за «намерение убить короля». Его повесили, а тело сожгли.

Королевские ложа были важными свидетелями рождений, крещений, брако­сочетаний и смертей. Кровать, на которой предстояло разрешиться от бремени матери будущего правителя, часто украшалась искусными и богатыми драпи­ровками — стоимость кровати интересовала общественность больше, чем вес новорожденного. Конечно, многим беременным женщинам приходилось принимать друзей лежа в кровати, но в случае царственных рожениц это было доведено до крайности. Вокруг них порой устраивали балы. Королевские роды были событием для всего двора, в высшей степени публи­чным и подчиняв­шимся сложному протоколу, где для каждого присутствую­щего существовало предписанное место и действие. В числе свидетелей должны были непременно находиться принцы крови, секретари и другие высокопоставленные чиновники, которые следили за тем, чтобы все было без обмана. Но даже эти меры не всегда пресекали злонамеренные сплетни. Мария Моденская, католическая супруга короля Якова II, родила сына в 1688 году в присутствии многочис­ленных министров и придворных. Но вскоре распро­странились слухи, вызванные сильными антикатолическими настроениями и страхом получить в будущем монарха-католика, что живой младенец мужского пола был тайно пронесен в спальню в грелке, чтобы заменить мертворожденного сына королевы. Эти истории в конечном счете способ­ствовали свержению Якова II, которого в 1688 году сменил убежденный протестант Вильгельм III.

Рождение Джеймса, принца Уэльского, в 1688 году. Гравюра. 1699 год
Rijksmuseum

Одно из главных преимуществ спален заключается в том, что иногда они выявляют тончайшие нюансы отношений. Когда в 1625 году кардинал Ришелье встречался с английским послом для переговоров о браке короля Карла I и Генриетты Французской, возник абсурдный спор о том, сколько шагов должен сделать каждый из участников встречи. Ришелье решил проблему, проведя ответственное совещание… из постели, что изменило правила протокола.

Король Людовик XIII, которому Ришелье служил в должности первого министра, был хроническим заикой с угрюмым характером и гораздо больше интересовался соколиной охотой, чем вопросами правления. Эти двое превра­тили Францию в абсолютную монархию, но у Людовика были простые вкусы — это особенно поразительно, если учесть его происхождение. В годы своего царствования он пользовался только двумя кроватями, одна из которых была черного цвета с серебряным орнаментом, другая — пурпурно-золотая. Для сравнения: у Габриэль д’Эстре, любовницы его отца Генриха IV, было двенадцать роскошных кроватей для одного только зимнего отдыха. Жан-Батист Поклен, комедиограф и актер, более известный как Мольер, был камердинером королевских покоев при Людовике, унаследовав должность, которую в свое время получил его отец. Он не разделял вкусов короля, но спал на роскошной кровати с бронзовыми орлиными ножками, резным позолочен­ным изголовьем и занавесками из вытканной цветами парчи. Кроме того, у него было восемнадцать изысканных ночных рубашек. В спальне Людовика XIII не ощущалось женского присутствия, так как его брак с Анной Испанской был несчастливым и они в основном жили порознь. Король никогда не заводил любовниц. Однако в 1638 году, после четырех выкидышей, у супругов наконец родился сын, будущий Людовик XIV, который вступил на престол в 1641 году в возрасте трех лет и правил семьдесят два года.

Источник