Гаучо — аргентинские «ковбои», которые превратили поножовщину в искусство (11 фото,видео)

Борхес называл их «метисами белых кровей, которых сбил с пути хмель сумасшедших суббот». Чарльз Дарвин считал, что их вежливость не имеет границ. Впрочем, иные путешественники называли их не иначе как «кровожадными бабуинами». Они устраивали поистине дикие развлечения на лошадях и славились тем, что хватались за ножи по малейшему поводу. Они невероятно любили мате и поспособствовали изобретению танго. А еще без них Аргентина не обрела бы независимость: тысячи гаучо пролили свою кровь в войне с Испанией.







«Метисы белых кровей. Их врагами были метисы красной крови. В отличие от крестьян им была не чужда ирония. Они убивали и умирали спокойно. Они не за родину умирали, это только пустое слово, они умирали вслед за своим случайным вождем, либо если опасность зазывала их в гости, либо просто так получалось».

— Хорхе Луис Борхес, «Гаучо»

На территории нынешней Аргентины в XVIII-XIX веках сложилась уникальная ситуация, когда множество потомков смешанных испано-индейских браков вынуждены были выживать в пампе (степи), охотясь и пася скот, разбойничая и отбиваясь от произвола коррумпированных властей. Так сложилась удивительная культура гаучо, местного аналога ковбоев, чье название с одного из индейских языков можно перевести как «бродяги».



Трудности выживания до совершенства отточили у бродяг навыки верховой езды, ведь без лошади в бескрайних пампасах было просто не выжить. Местные мачо бравировали тем, что могли бросить с коня шляпу на землю и поднять ее, свесившись на полном скаку и не касаясь поводьев. Подобные навыки легко представить, если знать, как тренировались гаучо.

В статье исследователя Ричарда У. Слатта «Гибель гаучо и расцвет конного спорта в Аргентине», приводится целый список подобных развлечений-тренировок. К примеру, печандо — это забава, когда два всадника на скорости врезались друг в друга, падали с лошадей, вставали и снова повторяли действие, пока один из них не выбывал из-за травмы или усталости. Марома — всадник со специальной перекладины прыгал на спину скачущей дикой лошади или дикого быка и удерживался там, пока лошадь не начинала его слушаться, а бык не погибал.



Рекадо — развлечение вроде подбора шляпы, только гораздо сложнее. Всадник на полном скаку начинал отстегивать части седла и выкидывать их на землю, а затем на такой же скорости собирал их обратно. Но самое жесткое испытание называлось пиалар — гаучо на полном скаку пролетал мимо своих приятелей и те старались накинуть лассо на ноги его лошади. Естественно, несчастное животное падало, иногда ломая себе ноги. А всадник должен был при этом выжить. Звучит как совершенно идиотское развлечение, но смысл в нем был. Гаучо не сильно берегли своих лошадей, их у каждого было несколько. А в степи часто встречались норы грызунов или иных животных, и умение выжить при падении с лошади на полном скаку было на вес золота.

Кроме коня атрибутом настоящего гаучо всегда была особая накидка, пончо. По сути, это просто большой прямоугольник из шерстяной ткани с отверстием для головы. Его использовали как верхнюю одежду, как стол, на котором играли в карты, и как одеяло для сна. А иногда оно становилось знаменем. Исследователь Д.Л. Черевичник в своей книге «Всемирная история поножовщины: народные дуэли на ножах в XVII-XX вв.» пишет, что у генерала Росаса пончо-флаг был красный, а у Хуана Лавайе цвета неба.




Известны гаучо и своим пристрастием к мате — напитку из листьев падуба, которые сначала высушивались и измельчались, а затем заваривались. Из-за наличия большого количества кофеина, такой напиток сильно бодрит. Его популярность была настолько велика, что появился даже специальный «язык мате», в котором добавки к напитку обозначали разные послания.

Черевичник в вышеупомянутой книге так описывает эти послания: горький вкус — безразличие, сладкий — дружба, с мятным бальзамом — недовольство. Если подавали мате с корицей, то вам говорили, что думают о вас, а если с апельсиновой цедрой — «приди и найди меня». Мате с кофе давал понять, что обида забыта, с коричневым сахаром говорил о родстве, а с молоком об уважении. Если же подали напиток с травой под названием монарда, то вам говорили: «Твоя печаль ранит меня».



Любили гаучо и гитару, причем певцы-пайадоры часто устраивали словесные поединки под аккорды любимого инструмента: один задавал вопросы, а второй должен был весело и в тему отвечать на них. Иногда такие пайады длились от нескольких часов до нескольких дней, пока один из мастеров не сдавался.

Кони, мате и пончо — этот образ дополнялся еще одним предметом, без которого сложно представить лихого гаучо – огромным ножом. Им бродяга мог располосовать лицо любому, кто задел его честь.

Чарльз Дарвин и «кровожадные бабуины» — ножевая культура гаучо

Защита своей жизни и чести была для гаучо первоочередной задачей. И так как огнестрельное оружие из-за дороговизны патронов использовалось больше для охоты или серьезных конфликтов, честь гаучо защищали с помощью ножей. Причем ножи могли быть и переделанными из сломанных сабель, и изготовленными местными кузнецами, но особенно часто гаучо использовали обычные хозяйственные ножи, привезенные из промышленно развитой Европы и максимально дорого украшенные.

Носили их определенным способом, заткнув сзади за пояс наискосок и рукоятью вниз. И связано это с тем, что несколько бедолаг располосовали себе паховую область при падении с лошади, когда гордо заткнули ножи за пояс на животе клинком вниз. Например, крестьянин Лоренцо Понсе в 1842 году погиб, проткнутый в пах своим же ножом, когда перелетел на скаку через голову коня.



Знаменитый натуралист, отец эволюционной теории Чарльз Дарвин лично наблюдал за жизнью гаучо и оставил такое их описание: «В своей яркой, красочной одежде, со звенящими на каблуках огромными шпорами, с ножами, заткнутыми за пояс наподобие кинжалов…, они выглядят совсем не так, как можно было бы ожидать, судя по названию «гаучо», т. е. попросту крестьянин. Вежливость их не имеет границ, они никогда не выпьют водки, если вы наперёд не попробуете её, но даже когда они отвешивают свой чрезвычайно изящный поклон, вид их таков, будто они не прочь при первом удобном случае перерезать вам горло».

Другие путешественники в описании гаучо были менее добрыми. Слова одного из них, к сожалению, без упоминания имени автора приводит все тот же Черевичник: «Гаучо — жители бесконечных равнин, называемых пампой, внешне выглядят прекрасной расой, но по сравнению с крестьянами Англии или Франции они не намного лучше, чем особый подвид кровожадных бабуинов».


Чаще всего поединки гаучо происходили в пульпериях, местных тавернах, где народ обменивался новостями и пропускал стаканчик-другой. Дрались прямо во дворе заведения и на дверях многих из них красовалось несколько десятков крестов, по количеству убитых там людей.

Обычно вызов на дуэль был словесным, но иногда для него использовалось пончо. Для этого вызывающий волочил один из концов накидки по земле и человек, наступивший на край пончо, принимал таким образом вызов. Причем часто мастера проводили такой финт: новички старались посильнее наступить на край и тогда гаучо резким рывком выдергивал накидку, и противник терял равновесие, грохаясь на землю.





Во время поединка гаучо тоже использовали накидку, наматывая ее на невооруженную руку, защищаясь от ножа соперника. По словам Черевичника, известно пончо, на котором осталось восемьдесят разрезов, а один из мастеров по имени Фернандо Луна отбивался свернутым в рулон пончо от двух бузотеров с ножами, пока их не арестовала прибывшая полиция.

Несмотря на репутацию «кровожадных бабуинов», гаучо старались не убивать своего противника в поединке, а только оставить ему унизительный порез на лице. Но если на них нападали всерьез, желая лишить жизни, они отбивались отчаянно. Черевичник рассказывает историю жизни гаучо по имени Джек, который убил в поединке парня, имевшего кучу родственников, пожелавших отомстить. Ночью девять человек пришла на ранчо, где спал наш герой. Оставив двоих сторожить, они всемером забежали в комнату с намерением прирезать Джека. Но, не тут-то было. Резко вскочив и используя свою ловкость и знание расположения мебели в темной комнате, гаучо убил троих и так изрезал четверых, что те сбежали и навсегда зареклись с ним связываться.



Такое мастерство неудивительно, ведь заниматься будущие гаучо начинали с самого детства. Они тренировались с палками, чьи кончики были намазаны сажей для обозначения места укола, а иногда брали в руки и настоящие ножи. Подобные игровые поединки назывались «вистео». Иногда они приводили к трагедиям. Например, в одном из таких тренировочных поединков мальчишки так увлеклись, что, когда один из них упал, второй тут же подскочил к лежащему и заколол его ножом.

А некий джентльмен по имени Уильям Морли описывает и вовсе жуткую ситуацию: «Даже маленькие дети совершенствовались в этом ужасном умении — в одной большой семье, где я провел немало времени, две маленькие девочки собрались драться на длинных ножах. Неожиданно, младшая из них ударила свою соперницу ножом в правый глаз, вследствие чего, он ослеп».

Как гаучо переехали в город и изобрели танго

Постепенно власти начали все больше закручивать гайки, наказывая за ношение и применение ножей, а затем привычный образ жизни пастуха или охотника на крупную добычу перестал приносить доход. Гаучо потянулись в города, и особенно в столицу Аргентины, Буэнос-Айрес.

Они занимались тем, что перегоняли скот из пампы на городские бойни и стали героями кварталов бедняков, получив прозвище «компадрес» — «куманьки». Городская молодежь, насмотревшись на бравых гаучо в ножами, стала копировать их поведение и их прозвали «компадритос». Именно эта молодежная субкультура по одной из версий была причастна к появлению знаменитого танго. В газете «Критика» 22 сентября 1913 года вышла статья под названием «Viejo Tanguero», где рассказывалось, что компадритос, захаживая на вечеринки к темнокожему населению столицы, насмотрелись там элементов танца под названием «танго». Возвращаясь к себе в бедняцкие кварталы они, стали использовать его движения в своем танце «милонга», практикуя его в местных борделях. Много позже из этого горячего коктейля появился привычный нам танго.

Небольшая, но красочная документалка о гаучо

Так это было, или нет, навсегда скрыл туман истории, но, если будете путешествовать по Аргентине, постарайтесь на всякий случай не наступать на небрежно валяющееся пончо. Вдруг его владелец наследник кровей яростных гаучо, а вам ваше лицо дорого как память.



Источник