Что такое средневековый режим сна и поможет ли он современным людям избавиться от бессонницы

Проблемы со сном распространены в современном мире у людей самых разных национальностей и культур. Было ли так всегда или, скажем, в Средние века люди спали лучше? И да, и нет, — отвечают на этот вопрос историки. Осталось выяснить, сможем ли мы улучшить свой сон, познакомившись с тем, как спали наши далекие предки. ЕКАБУ — о том, как средневековые люди разделяли свой сон на две фазы и чем это может помочь страдающим бессонницей сейчас.

Три часа ночи. Я внезапно просыпаюсь. Вокруг темнота и тишина. Я беру телефон, проверяю результаты спортивных матчей и листаю твиттер. Сна по-прежнему ни в одном глазу. Воображаемый врач шепчет мне: «Если ночью не спится, эксперты советуют встать с кровати и…» Я встаю. Наливаю себе стакан воды и выпиваю его. Снова ложусь. Все равно не могу заснуть. Возможно, подобная ситуация вам знакома. Как и сотни миллионов людей по всему миру, я страдаю ночными пробуждениями.

Однажды, когда я искал информацию о своих проблемах со сном, я наткнулся на сообщество писателей и хакеров сновидений, утверждавших, что бессонница — это следствие промышленной революции. Статьи в The Guardian, CNN, The New York Times и The New York Times Magazine единогласно предлагали сегментированный сон как решение проблемы. До промышленной революции люди в Европе ложились спать с наступлением темноты и вставали около полуночи, затем, спустя несколько часов, снова укладывались в постель и не вставали уже до утра. По словам хакеров сновидений, после промышленной революции изменился и наш сон, и теперь мы стараемся спать по ночам без перерывов.

Это утверждение меня заинтриговало, хотя оно и звучит как популярная в интернете шутка: если вы испытываете какой-либо дискомфорт, в этом виноват современный капитализм. Я решил обратиться за советом к историку Роджеру Экирху, который поднимал тему сегментированного сна еще более двадцати лет назад.



В 1980-х годах Экирх исследовал материалы в лондонских архивах и натолкнулся на составленный в XVII веке отчет, в котором упоминалось о «первом» и «втором» сне. Его это удивило. Позже он встретил аналогичные термины на итальянском, французском и даже на латыни. Упоминания о «первом» и «втором» сне также были в источниках из Африки, Ближнего Востока, Южной Азии и Латинской Америки.

Когда сон состоял из двух фаз, в промежутке между ними (по-французски он называется dorveille) люди не прислушивались к советам воображаемых врачей, а отдыхали у огня, молились или занимались сексом. В это время они обдумывали свои сны и общались с добрыми и злыми духами.

В 1540-х годах Мартин Лютер писал: «Каждый раз просыпаясь посреди ночи, я прогоняю нечистого пердежом».

Современные авторы часто ссылаются на исследования Экирха, утверждая, что сегментированный — или, как его называет сам историк, двухфазный — сон практиковался с давних времен, тогда как более привычный для нас сон без перерывов — явление относительно новое. Следовательно, мы спим неправильно. Но согласно Эрикху, все не так просто.

В Средние века сон был напрочь лишен романтического флера. Ночь была излюбленным временем преступников. Небезопасно было и дома: из-за непрочных конструкций случались течи и пожары. Кроме того, людей постоянно донимали блохи, вши и клопы. Что касается dorveille, то для многих женщин это был, по сути, еще один рабочий день, поскольку после полуночи они заканчивали работу по дому. А снотворным в ту пору служили ядовитые листья и дурманящие напитки, которые запросто могли убить при неправильной дозировке.

В XVIII веке промышленная революция принесла с собой освещение, кофеин, часы и рабочие графики, а также объединила две фазы сна в одну. Развивающаяся на Западе экономика посчитала за благо рост производительности труда и «более глубокое чувство времени», отмечает Экирх. В середине XIX века в Англии и Америке стали возникать движения за ранее пробуждение. Из-за искусственного освещения люди стали укладываться позже, в то время как фабричное расписание требовало начинать работу как можно раньше. Таким образом освещение повлияло на наши биологические часы. «Каждый раз, включая свет, мы как бы принимаем наркотик, влияющий на наш сон», — говорит Чарльз Чайслер, эксперт по нарушениям сна из Гарвардского университета. Исследование, проведенное в 1990-х годах в Национальном институте психического здоровья, показало, что если лишить человека доступа к искусственному освещению ночью, то его сон в течение несколько недель станет сегментированным.

Это наталкивает на вывод, что сегментированный сон естественен для человека, а промышленная революция и капитализм разрушили наш привычный режим сна.
Но у людей никогда не было единого подхода ко сну. Исследование, проведенное в 2015 году среди сообществ охотников-собирателей в Танзании, Намибии и Боливии, показало, что большинство из них практикуют однофазный сон. Два года спустя еще одно исследование показало, что деревенские жители на Мадагаскаре практикуют двухфазный сон. Еще два года спустя было установлено, что жители острова Танна в Тихом океане спят один раз в сутки.

В Европе до промышленной революции люди тоже спали по-разному. Изучая дневники таких европейских писателей, как Сэмюэл Пипс и Джеймс Босуэлл, Экирх обнаружил упоминания об однофазном сне. Однако «за пределами западного мира все же было более широкое разнообразие режимов сна, чем в Европе», — говорит он.

Невозможно утверждать, что сегментированный сон практиковался везде или что он лучше, чем сон без перерывов. Проведенный в 2021 году метаанализ исследований, посвященных двухфазному сну, показал, что участники, практиковавшие сегментированный сон, жаловались на более низкое качество отдыха и на то, что они проводили больше времени в стадии неглубокого сна. Двухфазный сон можно сравнить с собирательством: в свое время он был полезен, но сегодня от него мало толку.

Я спросил Экирха, думал ли он сам о том, чтобы перейти на бифазный сон. «Нет, — ответил он. — Никогда еще в истории не было условий для сна лучше, чем сейчас». По сравнению с 99% наших предков, у нас лучше кровати, лучше одеяла, лучше дома и нас больше не беспокоят вши и блохи. Если цель сна — физическое и психическое благополучие, то «есть все основания полагать, что однофазный сон больше подходит для достижения этой цели», — говорит Экирх.



Вывод прост: режим сна легко поддается изменениям, но сон будет лучше, если ложиться вовремя. У разных людей разные предпочтения, но все мы подчиняемся одним и тем же циркадным ритмам, требующим постоянства.

«Несмотря на разные режимы сна в разных культурах, организм любит постоянство. Найдите режим, который подходит лично вам, и придерживайтесь его», — советует Дороти Брак из австралийского Фонда здоровья сна.

Я провел много часов, беспокоясь из-за бессонницы, отслеживая качество сна при помощи разнообразных устройств и читая о своих проблемах со сном. Попытки улучшить качество сна могут иметь обратный эффект, поскольку вынуждают нас поспешно искать решение, как если бы мы пытались сложить кубик Рубика на время. Каждый страдающий бессонницей знает, что бесполезно «пытаться» уснуть. Бессонница — это чудовище, которое питается вызываемой им же тревогой.

Обращаясь к Экирху после бессонной ночи, я надеялся, что он сможет дать мне полезный совет. Мои надежды не оправдались. У истории и литературы в жанре «селф-хелп» мало общего. Но история дарит иное утешение.

По словам Экирха, он не раз слышал от людей, что им приносит облегчение само знание о сегментированном сне. «Все больше жителей Северной Америки, Западной Европы и Австралии утверждают, что осведомленность о существовании такого режима сна помогает им справиться с тревожностью и лучше спать», — говорит он. Я предпочитаю видеть в средневековой манере спать не столько руководство к действию, сколько повод для утешения. В самом деле, вдруг мои ночные пробуждения — не расстройство, а отголосок давних времен? В следующий раз, проснувшись посреди ночи, я не буду бесконечно прислушиваться к советам воображаемого доктора, а скажу себе именно это.