Каково это — сидеть в мексиканской тюрьме

Судьба человека в Латинской Америке причудлива, даже если он русский. Можно собираться домой в Москву, а оказаться в камере с потенциальными нелегалами — и встретить там множество удивительных людей.






Я путешествовал по южной америке уже три месяца: Бразилия, Парагвай, Колумбия. Континент начал мне надоедать. В Коста-Рике я  попытался получить визу в США, но  сотрудников посольства не впечатлила коммерческая собственность в России. Вместо визы я  получил листок с отказом, по которому выходило, что в Соединенных Штатах я, вероятно, собираюсь потрошить рыбу на заводе во  Флориде за 17 долларов в день, а  эта работа нужна самим американцам.

Тогда я  полетел в Мехико. В аэропорту мексиканский пограничник некоторое время рассматривал мою электронную визу, а  потом предложил пройти в отдельное помещение и заполнить анкету. Я  не  переживал — у меня уже была бронь отеля и авиабилеты. Не переживал, как позже выяснилось, и пограничник: он  обнаружил, что бронь оте-ля у меня заканчивается на день раньше отлета, и этой разницы ему было достаточно, чтобы устроить мне проблемы.

Он под каким-то предлогом взял у меня из рук телефон, а  потом сделал действительно сильный ход:

— Вынимайте шнурки из кроссовок.

В  этот момент я  понял все и сразу. Я  уже однажды вынимал шнурки из кроссовок — обычно их  кладут в тот же пакетик, что деньги и телефон, а  возвращают через достаточно продолжительное время.

Я  произнес фразу, которую когда-то готовил к подобному случаю:

— Ай вонт ту  колл рашн эмбасси!

— Да? А  номер знаете?



И  меня повели в камеру.

Это была бетонная комната без окон, в 30 квадратных метров, с четырьмя железными двухъярусными койками, голыми матрасами и двумя железными столами. Спальных мест там было восемь, а  человек семнадцать. Еще несколько матрасов было раскидано по полу.

В  камере находились три приличного вида колумбийца-нелегала, говоривших на прекрасном английском; тощий венесуэлец на пороге голодной смерти; русский парень (айтишник и буддист); негр из Камеруна, принципиально не говоривший ни  слова и от  этого казавшийся мудрецом; огромный лысый болгарин в спортивном костюме, четвертый день безмятежно лежавший на полу; солидный пакистанец — этот вообще прилетел в нашу камеру бизнес-классом. Самое сильное впечатление производила делегация сомалийцев, в костюмах и с  дипломатическими паспортами. Сомалийцы прилетели от какого-то министерства на экономический форум в Мехико, но  их  дипломатическая неприкосновенность впечатлила мексиканских пограничников не больше, чем забронированный мной отель.

— Вот этого лысого видишь? — сразу взялся объяснять деятельный колумбиец. — Четвертый день тут, держат вообще по беспределу — страна-то безвизовая. Заключили с американцами соглашение о ловле нелегалов и теперь хватают всех подряд для статистики. Выслуживаются, суки!

Мои сокамерники были прекрасными людьми. Я  не  могу назвать их  лучшими представителями их  наций, но  представителями определенного среза — безусловно. Почти все они старательно делали вид, что оказались в Мексике по очень важным делам. Почти по всем было понятно, что по ту  сторону американской границы они намерены раствориться бесследно.

Каждый день кого-то приводили, кого-то уводили. С колумбийцами я  вырезал из картонки домино, с израильтянином обсуждал историю, с русским — буддизм, с турком — его сомнительные бизнес-идеи.

— Я  в  Нью-Йорке в школу ходил, работал, какой я  нелегал? — жаловался мне энергичный колумбиец. — Ну, перешел однажды границу по пустыне! И что теперь, обязательно нелегал?

— У  тебя нет детей? Как глупо! У меня жена беременна девятым! — хвастался сомалиец, стряхивая пылинки с отворотов голубого с искрой костюма, и я  завидовал его уверенности в собственном будущем.

Огромный болгарин молча лежал на матрасе на полу. Его выпустили только на седьмой день.

Кого-то уводили, кого-то приводили. Один раз чуть не случилась драка — цыгана из Румынии взбесила группа китайцев в спортивных костюмах со  стразами, решивших по своему обычаю задрать футболки, чтобы проветрить животы. Некоторое время они оскорбляли друг друга, но  румын не знал китайского, китайцы — румынского, и никто из них не имел понятия об английском языке.

Отвратительнее всего был туалет: залитые ледяной водой хромированные унитазы, холодный душ. Сигареты у всех отобрали, и важная часть тюремной культуры прошла мимо нас.

На  третий день меня и другого русского вызвали и посадили на самолет в Гватемалу. «Меня депортируют в Гватемалу» — это звучало как начало нового необыкновенного путешествия.

Я  живо представлял себе, что где-нибудь в ООН за меня должен вступиться российский дипломат, сказав что-нибудь сильное вроде: «Вы с  кем в городки, клоуны, играете? Это НАШ гражданин!».

Я  проверил телефон, но  не  нашел там сообщений ни  от  российского дипкорпуса, ни  от  девушки Даши, с которой недавно расстался.

В  Гватемале мудрая русская японка научила меня медитации. ¦
[url=https://esquire.ru/articles/314303-kakovo-eto-sidet-v-meksikanskoy-tyurme/?fromrss=feedburner_footer#part1 nogo]
Источник[/url]