На воздушном шаре к Северному полюсу ❘ фото

Если ты решил предпринять смертельно опасное путешествие, это надо, как минимум, изящно оформить. Именно так поступил шведский инженер Саломон Андре, отправляясь в конце XIX века к Северному полюсу на воздушном шаре.



Инженер Андре жил в Швеции в конце XIX века. Это был солидный мужчина с усами как у моржа, который руководил патентным бюро и обожал маму. Вдобавок в него была без памяти влюблена красивая, умная женщина Гурли Линдер — журналистка, писательница и феминистка. Вообще-то она была женой его друга, но это уже детали. Суть в том, что на первый взгляд у Саломона Андре имелось все. Все, кроме внутренней удовлетворенности.




Судя по записям Андре, в молодости он был о себе невысокого мнения, а окружающие помогали это мнение поддерживать. Например, уже после окончания Королевского технологического университета Швеции он успел поработать ассистентом метеоролога в международной экспедиции на Шпицберген. Из-за ошибки в расчетах Андре шведская команда взяла с собой слишком мало керосина и всю полярную ночь вынуждена была его экономить, пореже зажигая лампы. Сидя в темноте, ученые мужи развлекались, выискивая пробелы в образовании Андре. Надо полагать, в области естественных наук ему, инженеру, и правда не хватало знаний, только ничего постыдного в этом не было.


Так или иначе, но душа Саломона требовала величия и признания. Когда ему не было еще сорока лет, Андре купил воздушный шар и научился летать на нем. Думал ли он изначально о покорении полюса с помощью этого летательного аппарата, неизвестно. Но трусом не был точно, поскольку в ту эпоху любые полеты на шарах были опасны. Тогда оболочку наполняли водородом, так что для эффектной гибели пилота хватало не вовремя прикуренной сигары.

Летая над морем, Андре заметил интересный момент. Если использовать гайдропы — длинные канаты, свисающие с шара, можно регулировать высоту полета без сбрасывания балласта или стравливания газа. Если шар нагрелся от солнечных лучей и поднялся, канаты перестают волочиться по земле или воде и всей своей массой повисают на шаре, утягивая его ниже. А если шар, наоборот, опустился, часть нагрузки гайдропа с него снимается и шар снова обретает потенциал для подъема. В итоге балласт не расходуется, водород экономится — можно лететь намного дольше и дальше. А если прицепить к шару паруса, то можно корректировать направление полета и путешествовать с некоторой долей свободы. Не только туда, куда дует ветер, но и чуть в сторону, градусов на тридцать от основного направления.


Совершив девять самостоятельных полетов, Андре понял, что пора действовать. Влюбленной в него Гурли он сказал, что гулять за ручку — дело хорошее, но он не может ответить на ее чувства, поскольку Северный полюс зовет. Воззвав к патриотизму шведской общественности, Андре собрал необходимую для снаряжения экспедиции сумму. Между прочим, на современные деньги, с учетом роста цен, вышло около полумиллиона долларов. Половину дал Альфред Нобель.

Шар для полета нужен был большой, и Андре заказал его во Франции: признанные мастера этого дела тогда жили там. Оболочку собрали из 3360 кусочков китайского шелка, склеенных и сшитых между собой. Длина швов составила 4,5 км, а ниток ушло 14 км. Изнутри и снаружи оболочку покрыли вулканизированной резиной, а сверху на нее надели сетку из пропитанной техническим вазелином пеньковой веревки. К свисавшим концам сетки прикрепили опорное кольцо, и уже к нему плетеную гондолу. Внутри было три койки, на крыше — наблюдательная площадка, а снизу, в восьми метрах под полом, на веревках висела парафиновая горелка. Можно представить, как «удобно» было готовить, но зато открытый огонь находился далеко от водорода. Пищу помешивали шестом, а готовность проверяли с помощью зеркала на палке. Зато продовольствия Андре, помня историю с керосином, взял с запасом. Он понимал, что шар может унести ветрами куда угодно, что они могут потерпеть аварию и оказаться на льду или, хуже того, в России.



На борту имелось все необходимое для выживания в течение шести недель: шоколад, портвейн, коньяк, печеночный паштет, черничный джем, сардины, сгущенка…


Всего было около 750 кг припасов в медных и алюминиевых ящиках. Впрочем, сани, ружья и меховая одежда тоже были. И да, они пригодились. А еще были фраки — на случай, если на Северном полюсе обнаружится неизвестная цивилизованная страна и потребуется в приличном виде выйти к ужину. В спутники себе Андре выбрал доктора Нильса Экхольма, главного шведского специалиста по погоде в Арктике, и Нильса Стриндберга, 23-летнего физика, умевшего фотографировать. Поскольку телефонов с камерой тогда еще не было, Стриндбергу пришлось собрать для полета фотоаппарат собственной конструкции.

Провожали экспедицию инженера Андре с большой помпой. Все понимали, что эти отчаянные люди рискуют жизнями ради… непонятно, чего ради, но шансов выжить у них немного, что и придает им романтический ореол. Ни самолетов, ни радио тогда не было, так что в случае аварии приходилось рассчитывать только на гостеприимство белых медведей.


Летом 1896 года путешественники морем дошли до острова Датский на архипелаге Шпицберген, где команда поддержки построила ангар без крыши и наполнила шар водородом с помощью железа и серной кислоты.

А потом воздухоплаватели стали ждать южного ветра. И занимались этим, пока не кончился портвейн. Точнее, пока не закончилось лето и не стало понятно, что полет откладывается на год. В Швеции им обрадовались — особенно родственники и критики, считавшие затею Андре безумием. За зиму Нильс Экхольм утратил боевой дух и отказался от путешествия. Он заявил, что шар до полюса не долетит, поскольку через швы выйдет слишком много водорода. Андре счел его предателем и паникером, но швы приказал укрепить, а вместо доктора принял в экипаж Кнута Френкеля, спортсмена и инженера.


В 1897 году экспедиция снова отплыла к острову Датский. И сам Андре, и Нильс Стриндберг несколько утратили к этому моменту боевой настрой, но включить заднюю было уже невозможно: пришлось бы признать, что затея неудачная с самого начала и доживать остаток дней с клеймом ничтожества. И снова они ждали южного ветра, но в этот раз дождались. 11 июля воздухоплаватели прыгнули в гондолу, Андре приказал рубить концы, и шар с гордым названием «Орел» взмыл в небо.



Начало великому пути было положено! Правда, порыв ветра тут же притянул шар к поверхности моря и макнул гондолу в воду, примерно на треть, но путешественники сбросили часть мешков с песком и шар поднялся. Через 11 минут после старта, паря над просторами Арктики, храбрые шведы обнаружили, что пресловутые гайдропы остались в ангаре. Дело в том, что они на треть длины состояли из относительно короткого и тонкого каната, который в случае зацепления гайдропа за препятствие можно было обрезать, и еще на две трети — из толстого каната. Вот эти основные части и остались на полу ангара. К тонким они присоединялись винтовым креплением, которое по каким-то причинам оказалось ненадежным. Иными словами, своего главного технического преимущества экспедиция лишилась сразу. Было принято решение связать между собой балластные веревки и опустить их к поверхности моря, но без гайдропов и части балласта, сброшенной в самом начале, шар взмыл на 550 метров, и веревки не доставали до земли.

На такой высоте шар начал быстро терять водород. Паруса площадью 75 квадратных метров тоже оказались бесполезны — то ли потому, что гайдропы отвалились, то ли это вообще была сомнительная идея, и ее стоило протестировать заранее. И вот почти неуправляемый шар понесло… нет, не к полюсу, а просто по воле ветров, в разных направлениях поочередно. Потеряв много водорода, «Орел» снизился до критично малой высоты, раз за разом касался воды, а потом бился об лед. В какой-то момент балластная веревка зацепилась за льдину, и шар крутило на месте, пока воздухоплаватели не сообразили, что к чему. В общем, когда к 14 июля непрерывные удары об лед достали всех окончательно, было решено прекратить мучения. Остатки газа стравили, и путешественники наконец ступили на твердую землю. Точнее, на лед.



А дальше был длинный переход, в котором каждый тащил сани весом более 200 кг. Спортсменом при этом был, как мы помним, только Кнут Френкель. (Читай: «5 самых невезучих спортсменов в истории».) Питались хорошо, разнообразили рацион мясом белых медведей, на которых успешно охотились. Ночевали в трехместном спальном мешке. Главных проблем оказалось две. Во-первых, льды оказались рассечены полыньями и длинными торосами — хребтами высотой до 15 метров, образующимися при столкновении ледяных полей. Полыньи еще полбеды, на этот случай тащили небольшую лодку. А вот перелезать через торосы было крайне сложно. Второй проблемой стал дрейф льдов под действием ветра и течений. Порой получалось так, что они целый день шли на юг, а в итоге к вечеру оказывались севернее, чем накануне. И тем не менее 5 октября, после двух с половиной месяцев пути, мужчины добрались до твердой земли — до острова Белый, самого восточного на архипелаге Шпицберген. Построили хижину, выпили последнюю бутылку портвейна — и погибли в окружении ящиков с продуктами.






Их потревоженные медведями останки, дневники и фотоматериалы нашли зверобои спустя 33 года, в 1930-м. Причина смерти Саломона Андре, Кнута Френкеля и Нильса Стриндберга остается загадкой. У них были все шансы заразиться трихинеллезом через медвежье мясо, но похожих симптомов в дневниках не отмечено. Они могли умереть от ботулизма, съев сырое мясо тюленя, — это вполне вероятно. И не исключено, что причиной смерти стало самоубийство посредством опийных пилюль, имевшихся в аптечке в сугубо медицинских целях. Возможная причина самоубийства — депрессия, вызванная глубоким физическим истощением.

И все же, независимо от причин смерти, эти парни определенно были героями, а их путешествие — самой отчаянной авантюрой в истории изучения Арктики. Пожалуйста, не пытайся повторить ее, даже если соберешь полмиллиона долларов.

Источник