Последняя осень на Колыме │ фото

Вернее сказать «крайняя осень», употреблять в отношении какого-либо события прилагательное «последняя» как-то не по фен-Шую, но очень уж похожа песня Шевчука про осень на то, что происходит сейчас на Колыме. Хотя, если честно, нет тут осени как таковой, и весны тоже нет. Так, 10 дней желтизны-красноты-грусти и оп-па снова долгие 9 месяцев зимы.

Вот в эти-то последние….. эээ крайние 10 дней и нарисовалась командировочка в Магадан. Смотался на недельку — вот впечатлениев накопилось и пару фоток. Спешу поделиться. От нас до столицы Колымского края всего-то ничего 1120 вёрст. Тьху. Двенадцать часов домчаться, скажете. Да вот хрен-то там. Трасса здесь далеко не Е-95, федеральная дорога «Колыма», натурально, как есть, дорога костей.

На костях людских построена и стоит, и продолжает по страшной инерции еще с 35-го с 37-го года подпитывать себя саму людишками, кладёт их косточки регулярно себе под обочины. В идеальном варианте пилить по грунтовке раскатанной часов 18-20 без особых перекуров.

Пилить будем на Корейце. Ссанг (прости Хосподи) Ёнг Актион Спорт. Пикапец 2010 года от роду. Брался в свое время по бедности за 570 тышш как единственный на тот момент вариант нового, не юзанного авто на раме, WDовый, дизель, механика. Малость странной внешности гадкого утёнка, но теперь его рестайлили, и новая модель выглядит уже почти прилично.

Неожиданно крепким оказался аппарат. Отлично сбалансированным и развесованным, одноклассники типа ХайЛюкса или Мицубиси L-200 по грунтовой трассе (а асфальта здесь не было отродясь), вылетая на гребёнку норовят скозлить вперёд попой, их даже если пустым едут, подгружают специально, чтоб не дрыгались. А это чудо корейского автопрома длиннее и ниже, поэтому прёт по любой гребёнке хоть пустой, хоть груженый, задорно подкидывая колёса, ровно и уверенно. Есть мой отзыв о нём, точнее об особенностях зимней эксплуатации дизелей в -50С и ниже. Хе-хе. Кому интересно — воткните https://reviews.drom.ru/ssang_yong/actyon_sports/43865/

Начало пути — междуречье Индигирки и Колымы. Вот, к примеру, междуречье Тигра и Евфрата — это колыбель человечества. Там оно, типа, зародилось, развилось и прыгнуло из тёплых ладошек колыбельных покорять планетку. Допокорялось ажно сюда. До точки, до ручки, до обратной стороны, до изнанки, до другой планеты, до места, где человеку, чтобы только выжить, нужно очень подсучить ножками-ручками, не говоря уже про комфортное существование себе в удовольствие.

Вот и двинем от дикой Индигирки к Колыме-Колымушке. Особых препятствий пока нет, так по мелочи — Артыкские прижимы. Две машины не разъедутся. Странно, но почему-то за столько лет никогда не попадался тут встречный. Трафик, видимо, не плотный, хе-хе.

Пока туда-сюда раскатываюсь, просыпаюсь, до Артыка первая сотня. С пассажирами не люблю ехать. Подумать не дадут. Всё побалаболить норовят, а я тишину люблю, думки всякие думать дорогой. Вот про речки хотя бы.

Колыма. Справная речка. В голове из ниоткуда возникает ассоциация с лошадью, такая своенравная, но, в общем-то, спокойная добродушная одомашненная лошадка, стреноженная Колымской ГЭС и подпругой из нового автомобильного моста. Может, конечно, куснуть наездника, но исключительно от полноты душевной и из озорства беззлобного. Так, напугает, вдруг понесёт резко, да остановит виновато на разливе. Дуркует, в общем, от полноты жизни, и неуёмности характера, тоже, знаете ли, себе на уме лошадка, всё ж не Волга-матушка.

И совсем другая Индигирка. Дикая шалая кобыла-переросток, бешено косящая глаз на ездока, норовящая скинуть его под копыта-волны, с белой пеной у покусанных нервно губ-берегов, такая, если цапнет отточенными зубами порогов, то только насмерть до хруста ломающихся рёбер, если лягнёт волной — то только в грудь изо всей силы, чтоб выбить выдох последний незадачливому наезднику. С этой шутки плохи. Единственное, что позволила с собой сделать — перекинуть тоненькую нитку автомоста под Усть-Нерой. Еще в советские времена. Да и то пара институтов головы ломали долго, как обуздать дикарку. Только мороз за 50С может сковать её порывы, но даже сквозь полутораметровый лед бьет разломами наледей, выворачивает наружу лепестками странные многометровые пузыри-вулканы. Таких не видел я больше нигде. Норовом своим необузданным и берет за душу.

Пока за речки думалось — дотелепал до Артыка. Раньше тут была мощная автобаза, целый узел снабжения трассы, в 90-е базу попилили, раздербанили и распихали по бездонным карманам новые-старые директора-руководители. Бабло отмыли — смылись и сами в тёплые края. Теперь посёлок медленно умирает. Населения человек 200, и по иронии судьбы додумались местные власти устроить тут дом престарелых, чтоб старики не мозолили глаза, наверно. Везут бесхозных дедов и старушек из всей Якутии и оставляют здесь коптить небо до срока. Надо признать, что сам по себе дом-то новый, чистый, светлый. Градообразующее предприятие тут вместо автобазы. Шевелятся еще как-то частники, кто успел с барского стола крошки подобрать в виде Татр или Камазов ушатанных. Возят потихоньку уголёк к зиме.

Дуем дальше, осень. По дороге метёт позёмку из желтой хвои лиственниц, почти на каждом озерце или луже сидят-отдыхают утки, спешащие слинять до снега в тёплый Китай. Ох, ребята, будет там из вас утка по-пекински. Шутка ли, полтора лярда народу и все с палочками для еды. Но как-то умудряются пернатые там зимовать и каждый год летят весной через нас обратно в тундру гнездиться-плодиться.

За поворотом вдруг возникает съехавшая в кювет Татра-углевоз. Прицеп сполз по грязи в болотце и раскорячил тягач на полдороги. Только что. Вешки даже не выставил. Место неудачное —закрытый поворот. Встречному «сюрприз». Перебрасываемся парой слов с водилой. Помощь не нужна — дело житейское, сейчас расцепится и уйдет Тягачом на базу, а прицеп дёрнут позже — Артык рядом. Водила пошел ставить вешки, я протискиваюсь и ухожу вперёд. Почти сразу за поворотом навстречу пылит ушатанный марк с магаданскими номерами. Мигаю дальним — вижу в зеркало оттормаживает стопарями. Молодец, быстро соображает.

Вообще, здесь, на Колымской трасе обмен сигналами несколько другой, чем на материке. Ну, там если тебе мигнули, значит ГАИцы продают поблизости свои полосатые палочки. Здесь же сверкающий дальний может означать — осторожно, сзади в пыли идёт напарник, или за поворотом размыло трассу, или авария, или растележился, как сейчас кто-то. Короче, мигнули — тормози и ехай дальше внимательно.

Взаимоотношения на трассе просты и естественны — если сегодня ты мне не помог, то завтра не помогут тебе. Поэтому всегда (ну или почти всегда), если ты «сечёшь» по какой-то причине — тебя выручат, помогут, вытащат, не бросят.

Есть по этому поводу неплохая Хоку японская:

По дороге не ссорьтесь!

Помогайте друг другу, как братья,

Перелётные птицы.

Поймите меня правильно. Я далёк от пускания из носа романтичных розовых пузырей. Эти «братья перелётные птицы», в большинстве своём простые мужики-работяги, алкаши и матершинники, задиры и распиздяи. Те, кого сейчас городские псевдоинтеллигенты называют «вата», да-да ватники, люмпены, быдло. Забывают, господа хорошие, что именно на плечах этих ватников собственно и держится страна. Все эти простоватые Вологодские, хитроватые Курские, да страшноватые Колымские мужички и есть основа, есть тот самый народ, о котором все так пекутся, но который почему-то при этом презирают, считая лично себя несколько выше всей этой «неумытой» массы. А я лично горд и счастлив своей принадлежностью к «вате» к «перелетным птицам» с небритой рожей и мятым с утра личиком. Да вот хотя бы — типичный представитель пьет на пятаке чай и тоже чегой-то сымает осеннего на камеру.

Помимо водительской взаимовыручки есть у трассы и другая сторона, оборотная. Далекая от книжной романтики, но исторически неотъемлемая, чисто Колымская. Да вот она во всей красе. Озёрки. Крайне мутное место. Недалеко от границы Магаданской области и Якутии. Бывший посёлок-дистанция дорожников. Когда-то тут была и столовка приличная, и домики, и теплицы. Теперь разруха. Тлеет иногда в развалинах костерок, или вьется дымок одинокий зимой из трубы. Кто здесь появляется и куда исчезает, неизвестно. Хищнари (нелегальные золотодобытчики), браконьеры, да прочий криминальный люд.

Раз как-то насмотрелся мультиков (о них чуть ниже) и закемарил недалеко от развалин. Проснулся ранним туманным утром от гнетущего ощущения опасности, от недоброго тяжелого, чужого взгляда. Так и есть — смотрит через лобовое в упор мужик. Небрит, засаленный армейского образца бушлат-афганка, потухший бычок в углу опущенных губ. Увидел, что проснулся, хмыкнул, развернулся на стоптанных каблуках кирзачей и ушел прямо в лес без тропы. Мелькнул за обшлагом бушлата стылым полированным добела металлом старый обрез. Так отполировать ствол может только постоянное его ношение. За голенищем кирзача ручка ножа. Зачем ты приходил, Джентельмен Удачи? Явно не для того, чтоб пожелать мне доброго утра.

В другой раз шли парой, легковушкой и УАЗиком, я впереди —скачу на видавшем виды Чайзере, сзади коллега на УАЗе прёт. Дистанция в километр-два, чтоб не мельтешить друг перед дружкой фарами. Сумерки, идет снежок. На Озёрках, прямо на дороге лицом вниз лежит без движения мужичок. Ну мы-то фрайера битые, нас-то тоже на мякинке не проведёшь. Идет снег, а у него бушлат черный — значит только что лег (или упал, или грохнули, или что?). Аккуратно, но не особо снижая скорость объезжаю, торможу через метров 800 за мостом, за поворотом. Напряженно жду, проходит томительно минут 7-8. Подлетает напарник на УАЗе.

— Видал, мужик лежит на трассе на Озёрках?

— Да не гони, нет там никого.

Возвращаться проверять не стали. Если лежал, значит — ждал, что остановлюсь и, возможно, не один ждал, машина, видимо, понадобилась, а если привиделось — так и нехрен и проверять.

Мой хороший знакомый попал в замес со стрельбой на трассе, напали на фуру коммерсов лихие ребятишки, чтоб отбить капусту на закуп товара. Лупили из обрезов по колесам, по кабине, как в боевике. Да только не кино. Хорошо, что не убили всех троих вместе с водилой. Картечным зарядом выбили лобовое, осколками стекла посекло всех, водила в итоге потерял глаз. Так что места тут совсем не томные. Бодрые места. Прокуроры далеко, а медведи близко.

Моют золотишко незаконно, выжигают его потом в тазах со ртутью, травятся сами, природу травят.

Промышляют костью мамонтовой, браконьерят, да постреливают друг дружку за добычу, за песок. В общем, крутится народ. Трудится, рук не покладая. Ага. Не дают скучать полиции местной.

Дааа, еще же про мультики обещал… По молодости никогда не понимал, как можно уснуть за рулём. Ну что, лечь на руль на ходу и уснуть, что ли? Пока не начал по трассе мотаться. Ночью особенно в снег в уголках зрения начинают мелькать неясные тени, фигуры, огни. Проморгаешься, потрешь глаза — вроде ничего. Потом тени и фигуры начинают занимать уже всю боковую часть зрения, реальной остается только лента дороги, и вдруг незаметно вся картинка замещается «мультиками». Едешь, широко открыв глаза, и …. спишь. Пару раз было, теперь никогда не довожу до полноэкранных «мультфильмов». Только запрыгали чёртики по углам — всё, спать. Так и остановился тогда на лихих Озёрках.

Угольный разрез Тал-Юрях. Ковыряют тут уголь для отопления поселков зимой. Хреновенький, дымный, зольный, но другого нет. У дороги памятник летчикам-перегонщикам, которые в войну гоняли самолеты из Аляски в Сибирь. Плохо видно надпись на граните, я перепишу её специально.

Место падения бомбардировщика А-20 «Бостон»,

И погребения военных летчиков:

Зам командира эскадрильи, капитан

КОВЫЛИН Иван Алексеевич

1917-20.11.1942

Стрелок-радист, сержант

БОРИСКИН Николай Дмитриевич

1917 -20.11.1942

Штурман, капитан

МИХАСЕВ Дмитрий Васильевич

1913-20.11.1942

Пропал без вести (выпрыгнул с парашютом на маршруте Сеймчан-Якутск)

ВЕЧНАЯ ВАМ СЛАВА И БЛАГОДАРНАЯ ПАМЯТЬ ПОТОМКОВ

Молодые улыбающиеся лица на фотках. Тогда еще трассы (автодороги) здесь не было, и капитан Дима Михасёв, который на парашюте выпрыгнул, был обречен. Зима, декабрь, мороз -45С -50С и вокруг на тысячу километров никого….

Сусуман. Столица Ингушзолота. Тут родился, кстати, Фима Шифрин — йуморист известный. Говорят, когда приехал проведать родные места — закрыл лицо руками и заплакал навзрыд прямо в зале с публикой. Не ожидал, что детские светлые впечатления об этих местах наткнутся на нынешнюю совсем не гламурную изнанку золотой Колымы.

Ягодное. Уже похоже на городишко. Здесь живет где-то камрад Ivan —нетленный автор с Удава, когда-то он всем глаза открыл, как тут народ живет после начала капитализьма своими историями «Про Князева». Не поленитесь, зайдите на удав в нетленку, почитайте. А вдруг это вот он идет навстречу мне в магазин за пузырём? Нее у взрослого напрямую спросить стрёмно. Крутится у дверей местный пацан, спрашиваю навскидку:

— Слышь, малой, а не знаешь, где тут у вас живет писатель… Ваня Князев?

— Не, дядь, не знаю такого, — шмыгает деловито чумазым носом и убегает по своим неотложным пацанячьим делам.

Не прокатило, рядом живем, всего-то километров в пятистах друг от друга. А может, он уже тоже уехал на материк?

Ну вот и Колыма-Колымка. Построили новенький мост на загляденье, двухполосный. На старом-то две машины не разьедутся. Вечно бодались — мост длинный в тумане не видать едет кто по нему или нет, теперь крррасотень! Первый раз, кстати, по новому мосту еду, совсем недавно летом запустили движение по нему.

Прикольно, что мост-то новый, а инструмент, который используется — добрый старый.

Да, ладно, шутю, там по другую сторону моста натыкано новой техники строительной, как гавна за баней!

Ларюковая. Единственный на трассе более-менее приличный гаштет. Сюда все водилы заезжают кал поклевать, да кофий попить. Поздний вечер никого нет. Дремлет в углу охранник, надвинув на глаза кепку, да сидит одинокая барышня с кофиём. Странно. Машин на пятаке нет. Куда едет? Наверное, ждет попутку на Магадан. Довольно симпотная. Ничего выдающегося, но какая-то справненькая вся. Ладная. Модный причесон, как они щас любят, длинная косая челка на одну сторону. Волос темный с каким то синеватым отливом аж. Крашеная, что ли? Встретились глазами. Не отвела... Ну, прям лиса-чернобурка. Тьху, мелькает мысль, ты пожрать сюда заехал, пердун старый, или баб разглядывать?

Взял борьщец (это на ночь-то глядя), но на трассе обязательно надо жиденького похлебать, иначе простите за натуризм, после рейса запор будет хоть кочерёжкой выковыривай. Проверено поколениями, хе хе, народная мудрость. Похлебал в охотку, чайком запил — порядок, можно двигать.

Вышел, попинал колёса, мылюсь ехать. Тук-тук в окошко пассажирское. Оппаньки, красавица из кафе стучит. Вечер перестаёт быть томным!

— Куда тебе, лиса?

— Ничего не хотите?

— Не понял, куда ехать-то тебе? Я в Магадан, тебе по пути?

— Может, хотите что-нибудь.

Чот туплю в непонятках… молчит, смотрит.

Постепенно начинает доходить до оленЯ — трассовая, проститутка ё, на контакт убалтывает, романтику вечера сразу сдуло ветром.

— Не, лиса, стрёмно как-то, не привык я за бабки, по любви только, по большой взаимной любви.

— Ну дайте тогда хоть стольник на сигареты, что ли.

Машинально достаю из нагрудного купюру, берёт, хлопает дверью. Эх, нет в жизни романтизьма, одни бабки у всех на уме… тук-тук опять ноготком в окно.

— Ну, чего тебе еще?!

— Вы мне вместо стольника тысячную дали.

— Упс… оставь себе, лиса, и брось ты хернёй этой заниматься — красивая же, молодая!

— Не твоё дело!

Сердито хлопает дверь, духи у неё с каким-то запахом «холодным». Всё, поехал дальше.

Странная всё же планета Колыма, даже проститутки тут честные, да что там проститутки, я, не поверите, ментов тут честных встречал. Да уж…

Про Магадан нечего рассказывать — обычная командировочная суета.

Беги туда — не знаю куда, да прикупи то, не знаю чего. Да еще кореец на сервисе. Пешком не наскачешься. Беру от бордюра таксО. Водила — прям забытая классика 90-х. Красная рожа, бычья шея, пальцы-сосиски в раскоряку. Его братаны уже все или на погосте, или превратились в бизнесменов и приличных отцов семейств. А он все эти годы, видать, у хозяина гостевал (на пальце перстенёк набитый синеет). Жизнь пролетела мимо. Теперь вот неблагородным делом занят. Таксует. Покатались по заказам туда-сюда, сколько накатали, спрашиваю.

— На 900 накатали.

Подумалось: «Однако. Нихрена у них тут расценочки!».

Как будто мысли прочитал:

— От бордюра дороже, вызвал бы через контору по телефону — дешевле бы было.

Даю тысячную (прёт им тут всем на тысячные прямо). Отрезал:

— Сдачи нет! — Смотрит недобро через зрачки-амбразуры, ждет реакции.

Тьху ты, взяла досада. Говорю ему тихим, но проникновенным шепотом:

— У вас, мушшына, такое доброе лицо с умными глазами, что я лично готов вам этот стольник подарить в качестве премии.

Заулыбался, сразу стал похож на Леонова — добрый и толстый, тянет стольник.

— Извини, брат, все скандалят обычно, а ты ржёшь, давай, удачи.

Поделал все свои делишки командировочные, хряпнули со знакомцем в кабаке знатно, ну чего еще нужно для счастья? Нужно снова на трассу.

Покатилось всё то же самое, но в обратном порядке, вот местный асфальт, его наложили в длину километров 130 от города, дальше грунт привычный. Надо признать, в последнее время хорошо кладут, раньше на этом асфальте были такие люли-качели, что башкой крышу ровняли на них подскакивая, сейчас всё культурно-ровно, прям материк.

Недолго музыка играла, через сто вёрст асфальт заканчивается, и начинается привычная родная грунтовка.

Перевал Бурхала. Не так, чтобы уж очень серьёзный, но булки по трассе расслаблять нельзя и на равнине, не то, что на перевалах, какими бы безобидными на первый взгляд они ни казались. А я их расслабил. Булки-то. Не ко времени. Залетел наверх на пятой, на разгончике, на заднем мосту без WD. На седле идет снег. Сфоткался еще перед подъемом, придурок.

Наверху, на седле перевала идет снег, но торчат камни на дороге, поверхность не зализана, совсем не скользко.

Начал спускаться на третьей аккуратно. И сразу же ситуация на дороге изменилась кардинально. Плотный нализанный большегрузами снег, вниз идет колонна тралов за бульдозерами. (Золотой сезон окончен, и пора гнать Комацу и прочие Катерпиллары на ремонт, профилактику и зимовку в боксы). Этими гусеничными монстрами (отвал у него — как два КАМАЗа) одинаково хорошо равнять в Секторе Газа дома арабов-террористов и снимать на Колыме двухметровые золотоносные пески сразу до мерзлоты в один заход.

Вдруг, уже почти в самом низу, за поворотом каша — люди, тралы, бульдозеры. Бульдоги снимают с тралов и готовят своим ходом ехать вверх на седло, на тягачи вешают цепи, иначе они буксуют на лизанном снегу, подсыпают под колёса шлак, чтоб не скользили. Бардак и столпотворение — объехать невозможно. Буквально чуть тронул тормоз… И понеслось! Кореец неожиданно и сразу, что называется «встаёт на лыжи», понёсся, скользя на покрышках, как на санях без тормозов и руля прямо в самую гущу стальной каши.

Вдруг собственная тушка, встрепенувшись, начинает бессознательно реагировать на опасность, чисто инстинктивно. Руцки и ноцки, до этого расслабленно лежавшие на руле и педалях, вдруг уверенно, согласованно и синхронно задёргались без мозга, сами. Сознание как-то отстраненно просто фиксирует происходящее, никак не участвуя в процессе.

Ррраз — выжимается сцепление, одновременно рука втыкает полный привод, как только мигнула зелёная лампочка 4WD — тут же Ннннаа тебе 4-ю и полный газ!

Машина перестает неуправляемо скользить вбок, подхватывает дорогу, слушается руля и вновь контролируема. Но навстречу, бешено ускоряясь, несётся груда бульдозеров и тралов и оттуда начинает разбегаться народ, бросая лопаты.

А-Нннна тебе третью! Аккуратно сцеплением плавно и ровно. Обороты визжат на уровне полпятого. Мумусик приседает, поводит жопой, норовя опять сорваться в неуправляемые «лыжи», аккуратно сцеплением нога его ловит …… И ннна тебе сразу вторую! Обороты под красную, жжопа гуляет, машину колбасит, по дуге почти боком влетаю на первой уже передаче между двумя тралами. Останавливаюсь, когда до задранной вверх огромной стальной лапы остаётся метра два.

Сознание медленно возвращается в тушку. Ладошки противно вспотели. Пальцы предательски дрожат. Проходит минута. Вдруг краем глаза отмечаю, что ничего еще не закончилось. Верхний трал, который я только что по крутой дуге обогнал— огромный MAN, увидев мой «олимпийский слалом» с перепугу тоже дал тормоз и теперь пытается «встать на лыжи» как и я. Только очень медленно. Передние колеса (одно крутится, а одно зажато тормозом) и вся эта бандурень тихонько сползает по склону вниз на меня. Межу нами сотня метров — он щас меня раскатает под орех и уткнётся кабиной в поднятую лапу переднего трала! Вылетаю в дверь и ору, заикаясь, каким-то не своим срывающимся дурным голосом разбежавшимся было мужикам — подсыпку д-д-давай! Мужики, сообразив, похватали лопаты и как заправские хоккеисты летят-скользят на кирзачах ко мне. Великолепная пятёрка ага, швыряют с обочины грунт под колёса медленно сползающему вниз МАN-у, один орёт хрипло: «Ты чо встал — уййй…. нна!!

Запрыгиваю и Мумусек, подвывая как получивший пендаля щенок, буксующими колёсами по синусоиде выползает из опасной зоны на встречку. MAN, зацепившись резиной за подсыпку, хрустя замирает. Дануевонахрен ездить по первому снегу! Подальше вниз, как и советовали, уйёёёё...нннааа дабы не отхватить люлюлей за «мастерское» вождение.

Не у всех «лыжный слалом» заканчивается так удачно, как у меня.

Через минут пять давит истерический смех. Отходняки пошли, ага. Откуда вылезло это название вдруг «Мумусек»??? Вспоминаю, что прошлой зимой проезжал через нас Артемий Лебедев (это который на Яндексе в уголке мелким шрифтом пририсован, мол, дизайн-студия Артемия Лебедева), на Чукотку экстремалили они от нехрен делать на трех Патрулях и одной Тойоте ФыДжы Крузере... Так вот эту Тойоту он в своём блоге и называл Мумусеком. Там они потешно в наших краях экстремалили, кстати. Пойдите, зачитайте если не лень. А сам Тёма стрёмный какой-то оказался, кстати, (я спросил его, увидев случайно размалёванного Мумусека в посёлке и бесцеремонно впёршись на переднее сиденье, не надо ли гараж, или помощь какая) получил высокомерное «нет не нуждаемсо», московский персонаж, ручки холёные, мяконькие, пухлые, а в Мумусике ейном пахнет одеколончиком каким-то нежным. Метросексуал, одним словом, если еще не хуже.

Всё. Кончилась осень. Была и нету. 10 дней каких-то. Валит снег, в ночь уже -12 местами. А на летней соляре. Да не должна замёрзнуть, но лью в бак на всякий случай антигель пендосский. Хорошая штука. До -50 держит, я читал про него, молекулярный какой-то. Типа прилепляется к молекулам соляры лишней пипкой и не даёт им смерзаться. Брешут, наверно, в рекламе-то. Но я проверял, ставил канистру на -56С, соляра становится цветом кофе с молоком, но в студень при этом не превращается. Вспоминаю, как летнюю соляру в шахтный подземный тепловозик на руднике Бадран зимой на поверхности мужики в -50 закидывали в широкую горловину совковыми лопатами как желе. Видели когда-нить, чтоб соляру, да лопатой? В шахте же всегда +8С она там и отходила.

Мдаааа, наступает длинная и нудная, бесконечная, тёмная и трескучая Колымская Зима. Щас подержится полмесяца -15С -20С, а потом лупанёт по полной сразу резко без перехода сорокач, а там уже и полтос не за горами. Бррррррр. Каждый раз она меня пугает своим наступлением, ужас как неохота жопу морозить. Сам-то я родился в Крыму. Теплолюбивую имею консистенцию, знаете ли. Да вот лет в 5 родители погнались за длинным рубликом советским и меня прихватили. Далеконько яблочко от вишенки закатилось, ухахаха. Вся сознательная жизнь здесь, с перерывами на отпускную витаминизацию.

Никогда не уеду отсюда. Родственники в Крыму всегда у виска пальцами крутят — ну чего ты там забыл?! Не понять им. Мои они. Колыма, да Индигирка, родненькие. Никогда добровольно не поменяю живую тишину перевалов и долин на мертвую чугунную гомонь города. А лучше всего и подохнуть тут. Это же редкая удача — коньки отбросить не в бетонном саркофаге на обоссаной от страха кровати перед лицом ужасной старухи с косой. А на трассе где-нибудь, где повыше…. на Ольчане, или на Гербе, где облака-пёрышки Колымские над головой — протяни руку и дотронешься. Да и не страшная Она тут. И не старуха. Не может быть такого диссонанса. Ей здесь всегда 20 лет. Духи у неё «холодные», Черная челка на глаз вороновым синеватым крылом. Бояться её можно только от бессмысленности прожитого, от страшной пустотоы никчёмного бытия. А здесь смысл есть, жизнь есть, а суеты нет. Не страшно.

Глянет исподлобья, улыбнемся друг дружке, как старые знакомые. Ну давай, малОй, иди — давно Он тебя ждёт, когда же ты наиграешься в свои странные «взрослые» игры? То в войнушку, то в Царя Горы. Шмыгну деловито носом в ответ, как тот пацан в Ягодном (мы же все внутри пацаны и девчонки маленькие) и пойду ДОМОЙ, ведь Он ждёт. Нам так о многом нужно с Ним поговорить.