Долгожители Екатеринбурга — о коронавирусе, сибирской язве, Сталине и самоизоляции

Что думают о пандемии COVID-19 люди, пережившие самые страшные трагедии XX века



Во время пандемии коронавирусной инфекции пожилые люди оказались в группе повышенного риска — с возрастом у многих обостряются хронические заболевания, да и имунная система уже не так сильна. Именно поэтому сейчас люди старше 65 лет обязаны находиться дома, чтобы избежать риска заражения. The Village поговорил с пожилыми людьми и долгожителями из Екатеринбурга и узнал, как проходит их вынужденная самоизоляция, ради чего некоторые иногда ее нарушают, какой кризис в своей жизни — и современной истории страны — они считают самым серьезным и что поможет нам победить пандемию.








Аида Типсина
89 лет

О самоизоляции
Я соблюдаю все рекомендации, которые слышу по телевизору, — не выхожу на улицу, мою руки, пользуюсь антисептиками. При этом я думаю не только о себе, ведь я уже прожила эту жизнь. Для меня важнее сохранить здоровье родных — правнука, внучки, сына. Они помогают мне пережить самоизоляцию. За продуктами раз в три дня ходит мой сын, с которым я живу. Ему 65 лет. Нам повезло, что магазин располагается в нашем доме.

Я очень дружна с соседями по площадке. Мы часто ходили друг к другу в гости до пандемии. В одной квартире живет муж, жена и двое маленьких детей, в другой — женщина, которая только вышла на пенсию, а в третьей — мы с сыном. Сейчас мы перестали встречаться, чтобы не рисковать. Если нам что-то нужно друг от друга, мы можем созвониться и договориться. Например, я повешу на ручку двери какую-то вещь, постучу и уйду, а сосед потом выйдет и заберет.

За близких я переживаю больше, чем за себя

[/quote]

О войнах и кризисах
Самым страшным потрясением в моей жизни была Великая Отечественная война. Она застала меня в Смоленске. Я попала под первые же бомбежки — видела, как горит город. Помню, было теплое лето, мы беззаботно играли, но вся эта идиллия нарушилась, когда объявили тревогу. И вот мы уже спускаемся в бомбоубежище. Наш дом сгорел, документы не сохранились.

Меня эвакуировали на Урал, здесь мне помогли выжить. Как и все дети, я работала в совхозе — убирала картошку и зерновые. Заработала звание труженика тыла. Времена были настолько тяжелые, что мы, шестиклассники, заготавливали дрова и протапливали школу. В нашем классе было 25 учеников, почти у всех семей имелись коровы — родители распределяли, когда и к кому можно прийти, чтобы выпить стакан молока.

Второе потрясение — смерть Сталина. Ее я встретила в Томске. Тогда я работала в связи, поэтому в 2 часа ночи уже знала, что случилось. По радио объявили в 6 утра. Народ очень растерялся, началась паника. Люди плакали, обнимались, падали в обморок. Это было время, когда люди были законопослушными, верили власти. Мы знали, что все делается для народа, и от этой мысли жить было легко.

Самым большим потрясением в жизни была война. Потом — смерть Сталина

[/quote]

Об эпидемиях и катастрофах
Серьезных эпидемий на моем веку не было. Возможно, что-то скрывали. Раньше информация не была такой доступной, как сейчас. Но я хорошо помню вспышку сибирской язвы. Тогда я работала на Камвольном комбинате на Вторчермете. Когда произошла вспышка, нас повели строем с работы и сделали всем по две прививки. После них у меня и приятеля открылась язва желудка. Врачи не смотрели, есть ли противопоказания, просто ставили всем подряд.

Сибирскую язву нельзя было замолчать, но власти старались. Только потом стало известно, что выброс случился из военного городка № 19, изначально нам не говорили правды. Никаких ограничений не было. Мы свободно ходили по улицам, все магазины работали. Из-за вспышки сибирской язвы я не переживала — болезнь не была повсеместной, не угрожала экономике.

В 1957 году в Челябинской области случился атомный взрыв (речь идет о Кыштымской катастрофе, когда на химкомбинате «Маяк» в закрытом городе Челябинск-40 случилась техногенная авария, сопровождавшаяся ядерным взрывом. После аварий в Чернобыле и Фукусиме Кыштымская считается самой тяжелой, — Прим. ред.). Недалеко от этого места я находилась в экспедиции. Нас предупреждали, что когда мы будем проезжать определенные места, стоит закрывать окна машины, не останавливаться и не выходить. Мы, конечно, переживали, но все это не казалось чем-то очень опасным.

Когда произошла вспышка сибирской язвы, нас строем повели ставить прививки. После них у меня открылась язва желудка

[/quote]

О коронавирусе и людях
Я думаю, что коронавирус — это очень серьезно. Если бы это было не так, то в России не перенесли бы голосование о поправках в Конституцию. Для меня это стало веским аргументом. Кроме того, у нас еще никогда не ограничивали свободу передвижения. Я не была в оккупации, но люди, которые это пережили, рассказывали, что днем можно было ходить куда угодно, только ночью не разрешали передвигаться.

Сейчас развелось много жуликов, гнилых людей, которые думают о себе и стараются нажиться на пандемии любыми способами. Например, такие люди не дают возможности дойти до аптеки медицинским маскам — держат у себя запасе по 500 штук или потом продают по баснословной цене. Я сейчас сижу дома и шью маски. Кому могу — тому отдаю. Может быть, мои маски не такие прочные, но я все-таки думаю не только о себе, но и о других.

Пандемия коронавируса — это самый серьезный вызов миру после Второй мировой войны. Я надеюсь, что результатом этой истории станет и то, что мир изменит свое отношение к России. Недавно мы помогли Италии — отправили туда медицинские маски, хотя у самих не хватает средств защиты. Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы помогать. Мир должен сплотиться вокруг этой трагедии. Нельзя все время думать только о себе.

Я хочу посоветовать всем людям быть добрее. С добротой придет все — умение за собой следить, умение себя контролировать, умение выживать и помогать другим. Сейчас очень важно быть добрее и помогать друг другу. Верю, что мы переживем этот вирус и разруху, которая нас ждет. Мы очень упертый народ: чем нам хуже, тем мы стараемся лучше работать.

Раиса Виленская
93 года

О самоизоляции
Мне тревожно, но не за себя, а за своих детей, внуков и правнуков. Ночью снятся беспокойные сны, поэтому утром мне надо обязательно созвониться с сыном и дочкой, зайти в фейсбук и увидеть, как мои внуки — Леня и Женя Волковы — что-то выкладывают.

Меня поддерживает «Менора» — еврейская благотворительная организация, которая помогает одиноким, старым, больным евреям, пострадавшим во время войны. Я давно попала в эту категорию. Ко мне домой, соблюдая все правила предосторожности, приходит представительница «Меноры» и убирает мою квартиру, снабжает меня продуктами, помогает искупаться. Кроме того, меня навещает сын, который тоже может купить все необходимое. Приезжают внук Женя с женой и правнучкой.

Моя проблема в том, что я живу на первом этаже. У меня нет балкона, поэтому, когда хорошая погода, могу открыть только форточку. У нас во дворе хороший сад. Если там никого нет, то я выхожу из дома и сижу на скамейке. В этом садике всегда довольно одиноко, но если кто-то вдруг появляется, то я к нему и близко не подойду.

Я живу на первом этаже — у меня нет балкона, поэтому свежий воздух поступает только из форточки

[/quote]

О потрясениях
Главное жизненное потрясение — это война. Я родилась и жила в Виннице. Мой отец умер 9 января 1941 года, за полгода до войны. Он был лежачим больным и страдал отрытой формой туберкулеза. Если бы отец еще прожил, то мы бы с мамой не смогли бежать из Винницы — лежачих не увозили, поэтому там бы и погибли. Получается, что своей смертью отец дал нам возможность жить.

Было тяжело, когда всех евреев хотели переселить. До смерти Сталина процветал антисемитизм, было пресловутое «Дело врачей», а моя мама работала терапевтом на заводе Калинина, поэтому мы тяжело переживали это время. В Виннице не было антисемитизма, с этим я столкнулась уже в Свердловске. После смерти Сталина я закончила институт, работала по распределению, вышла замуж — все было более-менее прилично.

В 1937-38 годы и после войны нас в любой момент могли арестовать. Люди тогда все время писали жалобы и доносы. В 50-е годы даже на меня жаловались — говорили, что я японский шпион. Меня вызывали к следователю — он оказался разумным человеком, дал прочесть эту жалобу, а я ему объяснила, почему она могла появиться. На этом все и закончилось.

Когда я училась в школе, все обсуждали, как ночью приезжает черный автомобиль и увозит людей из семьи. Конечно, боялись. Поэтому когда мы слышали, как едет эта машина, то чувствовали дрожь, а потом привыкли. Одна девочка рассказывала, что как-то к ним во двор приехала черная машина. Они очень испугались. Когда поняли, что это не к ним, девочка заметила, что под бабушкой была большая лужа.

[quote]

Я не знаю, к чему может привести этот коронавирус, но экономические последствия будут тяжелыми

О коронавирусе и экономике
Сейчас все совпало: коронавирус, тяжелейшее падение цен на нефть, сложная экономическая ситуация в стране. Справиться с этой ситуацией России будет трудно. Мы во многом отстали от развитых стран, которые переживут этот кризис лучше нас. Хочется надеяться, что Россия справится с большими трудностями и больше не распадется на части, как это было в 90-е.

Я жду, когда мне как ветерану принесут дополнительные деньги, которые обещал Путин. Моей пенсии хватает только на оплату ЖКХ и лекарств. Материально мне помогает сын. Без него я бы не смогла держаться. Я знаю, что не у всех людей моего возраста есть люди, которые могут им помочь, и, учитывая кризис, от этого мне становится еще тревожнее.

Алефтина Груздкова
97 лет

О самоизоляции
В ноябре прошлого года я упала и сломала ногу — тазобедренный сустав. С того момента я еще не выходила на улицу, поэтому, можно сказать, что я уже давно на самоизоляции, и чего-то менять в своей жизни мне не пришлось. До перелома я самостоятельно ходила и в магазин, и в аптеку. Сегодня я уже могу передвигаться по квартире без поддерживающего аппарата.

[quote]

Коронавирус — это хуже, чем война

О войне и СССР
Для меня главное бедствие в жизни — это война. Я воевала в составе Противовоздушных войск под Москвой. В 1942 году в столицу стали брать женщин на замену мужчинам на некоторых позициях. Мы, недолго думая, пошли добровольцами. Из Свердловска поехало несколько тысяч девчонок. Когда мы прибыли на Казанский вокзал, нас долго не выпускали из вагона — прорвался немецкий самолет.

Неделю нас обучали в церкви в Люблино, потом мы приняли присягу и нас расставили по местам — зенитчиками, прожектористами, пулеметчиками. Я попала в аэростатную часть. Так и служили до конца войны под Москвой. Было тяжело, но мы бились за нашу страну.

Война — страшное дело. Но у нас был крепкий дух, патриотические чувства и Сталин, который со всем справлялся и принимал грамотные решения. После войны мы быстро оправились и встали на ноги. В первый же год после победы отменили карточную систему, у всех была неплохая зарплата. В нас был совсем другой дух — мы помогали друг другу.

Я общаюсь с молодыми ребятами. Некоторые из них ничего не знают про войну или думают, что победили американцы. Они очень не похожи на наше поколение. Мы были преданы родине, были октябрятами, пионерами и комсомольцами. Добровольно шли в армию, чтобы защищать страну. Я не знаю, смогло бы сегодняшнее поколение пройти через те же трудности, через которые прошли мы.

Мне обидно за то, что сейчас происходит в стране и в мире. Меня пугает неизвестность — никто не знает, когда закончится пандемия коронавируса. Самих бактерий я не боюсь, потому что сижу дома и никуда не выхожу. Но я беспокоюсь за своих родных и за других людей. Происходящее сегодня — хуже, чем война.

Я смотрю новости и понимаю, что погибли многие невинные люди. Но во время войны люди умирали за родину, а сейчас — ни за что. Меня поражает, что не все люди слушают власть и не понимают, что должны сидеть дома. Им ведь даже оплачивают это время! С таким настроем, как у них, победа над коронавирусом может затянуться. Но я думаю, что если наш народ победил в войне, то и коронавирус мы тоже победим.

Светлана Жилкина
75 лет

О самоизоляции
Здоровье позволяет мне заниматься гимнастикой и танцами в группе 45+. Со своим коллективом я выступаю на фестивалях, новогодних вечерах. Но с 19 марта все занятия прекратились, теперь мы общаемся по WhatsApp. У нас есть чат, куда хореографы сбрасывают ролики с танцами, а мы их разучиваем.

В воскресенье по телевидению шла передача «Танцы со звездами». Я нарядилась, встала перед экраном и стала танцевать, слушая музыку. Если честно, нашему коллективу уже неймется — мы очень хотим встретиться. Но нарушать режим самоизоляции не хотим.

Сейчас я сижу дома — занимаюсь хозяйством и подготовкой к дачному сезону. Нужно обязательно выехать на дачу как можно скорее, чтобы высадить рассаду. Но пока это, к сожалению, невозможно. На улицу стараюсь не выходить, хотя очень хочется. До пандемии я каждое утро занималась скандинавской ходьбой.
[quote]

Я не думаю о том, как мы будем выходить из этого кризиса: главное, чтобы все были живы и здоровы

О кризисах и реакции на них
Я переживаю из-за пандемии не столько за себя, сколько за детей и внуков. Мое поколение прожило много лет: что случится — то случится. Но я очень боюсь за молодых — не дай Бог они заболеют! Для меня главное, чтобы все были живы и здоровы. О том, как мы будем выходить из кризиса, я пока не думаю. Ситуация, вызванная пандемией, страшнее всех кризисов, которые я видела. Кто-то говорит, что это надуманно, а кто-то — наоборот. Но я все равно считаю, что пришла беда.

В последний раз мне было так же тревожно, когда меня сократили на работе в институте. Шел 1997 год, мне было 49 лет. Я не могла никуда устроиться и стояла в службе занятости, получала какие-то копейки. Мне хотелось Богу душу отдать, потому что казалось, что жизнь закончилась.

В таком состоянии жили все, потому что предприятия закрывались, работать было негде. Я, работавшая химиком в лаборатории, пыталась устроиться уборщицей, но меня не брали из-за возраста. Даже распад СССР я пережила намного проще.

Я не застала войну, но понимаю, что тогда у людей было мало информации о том, что происходит. Им доводилось слышать что-то отдаленно и очень редко. Сегодня на нас обрушивается гигантский поток информации, с которым мы иногда не справляемся, приходится сталкиваться с дезинформацией. В моем возрасте от всего этого раскалывается голова.

[quote]

Я не помню эпидемий, подобных коронавирусу

Об эпидемиях
Я не помню эпидемий, подобных коронавирусу. Я слышала, что в 70-х годах случилось наше локальное бедствие — вспышка сибирской язвы. Поначалу мы вообще ничего о ней не знали, только потом что-то стало известно, но даже сейчас я не уверена, что эти сведения достоверны. Скажу честно, что тогда нас это особо не тревожило. Чего-то по-настоящему страшного — эпидемии оспы или чумы — мы не застали.

В 2012 году я сильно заболела. Поднялась температура, и я вызвала врача. Он пришел и сказал, что у меня свиной грипп. Я была ошарашена — какой свиной грипп, если нет ни кашля, ни насморка? Но врач был непреклонен, положили в больницу.

В приемном покое мне сказали, что у меня нет свиного гриппа, но подтвердили двустороннее воспаление легких. Как оказалось, врач меня напугал, чтобы я поехала в больницу — делать этого я не хотела.

В то время была эпидемия свиного гриппа, поэтому я, конечно, разнервничалась. Говорят, из-за свиного гриппа так же, как и от коронавируса, было много смертей. Но даже тогда мне не было так страшно, как сейчас.

О выходе из кризиса
Наш народ отличается трудолюбием и честностью — это может нам помочь и в этот раз. Бизнесмены и сильные мира сего должны помочь стране, чтобы восстановить ее. Им ведь тоже тут жить и работать. Если кто-то и думал, что сядет в самолет и улетит в другую страну, то ничего у него не вышло. Мы все оказались в одной лодке — и богатые, и бедные. Я верю, что вместе мы справимся с пандемией и будем жить не хуже, чем раньше. По крайней мере, молодежь останется и, если будет нужно, все восстановит