Рубль СССР — Тебе 10 лет. Мама дала один рубль

Тебе 10 лет. Мама дала один рубль и послала в магазин: — Купи, сынок, буханку чёрного хлеба (12 копеек), буханку белого (батон, 13 копеек), литр молока (28 копеек), пачку масла (100 грамм, 36 копеек) и на сдачу — мороженое (эскимо — 11 копеек). Пошёл, пнул ржавую банку по дороге, перешёл улицу. Зашёл в магазин, подошёл к кассе. Продиктовал тётке в окошке свой список, отдал рубль.

Кассирша орёт: — Граждане! Пропустите ребёнка! Ребёнка пропускают. Дают масло, наливают в бидон свежее молоко. В соседнем отделе ребёнок берёт хлеб, булку, суёт всё это хозяйство в авоську и выходит на яркое солнышко, на улицу. Опять переходит улицу, идёт на угол, протягивает другой тётке одиннадцать копеек, получает серебристое мороженое, тут же его разворачивает, кусает, облизывает, съедает за секунду и лениво плетётся домой.

Рубль, наконец, закончился. Отдаёт авоську и бежит играть в футбол во дворе. А вечером, сделав уроки, садится смотреть по телеку «Неуловимых» или «В мире животных». Тоска… Застой. Застой! Тоска смертная…

Через 5 лет, когда ему уже 15 лет, он берёт рубль и идёт в магазин. Всё в тот же. Опять делает то же самое. Покупает всё то же самое. И опять берёт мороженое за 11 копеек. И опять идёт играть в футбол. Или в хоккей. Или — во Дворец Пионеров, клеить модели кораблей или самолётов. Или в секцию бокса. Скучно же! Застой! Застой! Тоска смертная…

Ещё через 5 лет ему уже 20 лет. Он студент. Получил стипендию. Пошёл в магазин, отдал в кассу рубль. Пробил чек на буханку хлеба (12 копеек), плавленый сырок за 10 копеек, бутылку пива (37 копеек), 100 грамм «докторской» (23 копейки). Получил сдачу, сложил всё в портфель. Подумал, почесал за ухом, засмеялся, перешёл на другую сторону улицы и купил мороженое «эскимо» за ….. 11 копеек. На оставшиеся 7 копеек купил газету «Комсомольская правда» и на метро поехал в общагу. Застой… Тоска, что тут скажешь? Ужас! Застой! Тоска смертная…

А ещё через 5 лет ему 25 лет. Он закончил институт. Работает в НИИ мэнээсом (младшим научным сотрудником). Зарплата — 110 рублей в месяц. На календаре — 83-й год. Получает зарплату и идёт куда? Правильно, в магазин! Всё в тот же! Опять даёт кассирше рубль. Опять покупает всё по списку выше, минус мороженое. Стыдно как-то. Вместо мороженого он покупает три газеты за 9 копеек. И на метро за пятак едет домой. Рядом с домом он останавливается около ларька и покупает пачку «Беломора» за 22 копейки и коробок спичек за копейку. Вот раньше, 15 лет назад, этот «Беломор» за 22 копейки был недоступен. Не продадут! Хоть тресни! Hаоборот, подзатыльник дадут! Или отцу пожалуются! Все же друг друга знали! А теперь — пожалуйcта! Ты уже большой, сам зарабатываешь. Заплатил 22 копейки, и на тебе папиросы! Ну разве можно так жить, скажите на милость! Блин! десятилетиями ничего не меняется! Ни цены, ни люди! Застой! Застой! Тоска смертная…

Опять в программе «Время» какой-то завод построили, какую-то домну задули, какой-то корабль спустили на воду. Опять рявкнули на Запад, чтоб не гонорился. И опять «Неуловимые». Или «Ирония судьбы». Ни тебе кровищи на экране, ни тебе стрельбы с десятком трупов, ни задницы голой! «Жи» и «Ши» — только с буквой «и». Год за годом! Диктор на экране — как автомат русского языка. И опять передачи про учёных, про строителей, про космонавтов. Занудство! Годы идут, а ничего не меняется! И так — везде! Застой! Хоть стреляйся! Скука смертная. Застой! Тоска смертная…

Вот так сидишь, бывало, смотришь, как где-нибудь в Африке негры друга друга стреляют, и думаешь: — Вот! даже в Африке жизнь бьёт ключом! А у нас — эх, одно расстройство! Дал соседу по морде — получил 15 суток. Украл — сел. Ни те — присяжных, ни те — прогрессивной прессы, ни те — правозащитников! А когда кто-то кого-то застрелил из ружья по пьяному делу, так весь город миллионный это месяц обсуждал. Только и слышишь на лавочке у парадной: —Ой, чё деется, бабоньки! Да где ж такое видано, чтоб живого человека из ружжа средь бела дня застрелить? Что ж дальше-то будет? Кошмар какой! Застой… Тоска…

Проклятая власть! Ни стрельбы, ни кокаина, ни жевательной резинки! Один Чайковский с Моцартом, да Толстой с Пушкиным. Разве это жизнь? Как это можно, вы только вдумайтесь! Так издеваться над людьми? Годами ездить на трамвае за три копейки, а на метро — зя пятак! Годами платить за квартиру 5 рублей в месяц! Десятилетиями знать, что если закончишь ВУЗ — наверняка попадёшь на работу по специальности! Ни тебе безработицы, ни тебе взяток! Ни тебе папы — банкира! Ну что это за жизнь? Кто такое выдержит? Застой! Тоска смертная…

Предсказуемость просто убивала! Вот не успеет какой-нибудь Синявский или какой-нибудь Даниель даже рот открыть для протеста против всей этой чудовищной жизни, а ты уже знаешь: Сядет! И обязательно угадаешь! Это же застой! Болото! Всё же наперёд известно!

Спрашиваешь, бывало, на работе: — А где этот Сенька, который протестовал? — Как это где? Сидит уже! Берёшь свой карандаш, склоняешься над кульманом и тихо радуешься за товарища. Наконец, хоть для него всё кончилось! Ни трамваев за три копейки, ни газет за две копейки, ни «Беломора» за 22 копейки! Отмучался! Теперь, поди, круглые сутки — свежий воздух, сосны столетние, снег хрустит под ногами! И сопки синеют вдали! Романтика! Повезло парню!

Эх… Берёшь в руки 100 рублей с профилем Ленина, смотришь на неё, на купюру эту и думаешь: Ну и что, что в Москву и обратно — 16 рублей? Ну и что, что гостиница 2.80 в сутки, ну и что, что обед в ресторане — пятёрка? Ну нельзя же из этого культ делать! Надоело! Скучно же! Ведь год за годом одно и тоже! Ну сколько можно, в самом деле? Когда же это всё кончится? Кончилось…