Страницы истории. Как змееборец стал символом московских царей.

Все знают, что на гербе и флаге Москвы изображён святой Георгий – самый известный змееборец в истории Руси. И вот с исторической точки зрения факт принятия Георгия Победоносца покровителем московской государственности также загадочно, как и появление на Руси двуглавого орла.


Первый раз Святой Георгий в качестве государственного символа появился в 1497 году на лицевой стороне печати Иоанна III. А на обратной стороне этой великокняжеской печати – напротив всадника-змееборца, появился и двуглавый орел.


До этого же момента у Иоанна III была печать с совсем другим сюжетом – лев в схватке со змеёй. Что же заставило великого князя сменить изображение на печати, а с ним и покровителя государства?


Кстати то, что всадник с копьем на печати есть тот самый Святой Георгий, историки поняли далеко не сразу, потому что никаких современных уточнений на этот счет в эпоху Иоанна III сделано естественно не было.

Некоторые историки и сейчас не уверены в этом, так как считают, что на печати московского государя 1497 года изображён архистратиг Михаил, который со времён Ивана Калиты был покровителем московских князей. Иконографический сюжет «Архангел Михаил, грозных сил воевода», где архистратиг верхом на копье попирает дьявола, появился в Русской православной традиции только в конце XVI века. До этого на Руси архангел изображался пешим с мечом или копьём в руке. Кроме того, согласно канону, архистратиг изображался с крыльями и с нимбом (кстати, как и св. Георгий), но на печати великого князя эти атрибуты отсутствуют.

До Иоанна III образ всадника, поражающего змея, еще в первой половине XV века использовал его отец князь Московский Василий Тёмный, только не на княжеской печати, а на московских монетах. На печати же у него красовался всадник с соколом на плече.


Но нужно помнить, что практически весь XV век Великое княжество Московское находилось в ожиданиях конца Света, потому, что 1492 год являлся 7000 годом от Сотворения мира. Эти настроения были благодаря огромной популярности византийского апокрифа, авторство которого приписывается греческому священномученику Мефодию Патарскому. В этом «Откровении» была описана вся мировая история, начиная от времен Адама и заканчивая седьмым тысячелетием от Сотворения мира – пришествием антихриста и Страшным Судом.


Вкратце можно сказать, что это было повествование о противостоянии израильтян с измаильтянами, которые, после того, как их разгромит израильский вождь Гедеон, бегут в Етривскую пустыню (сюжет этот восходит к Библии), а как раз в седьмом тысячелетии выйдут оттуда и поработят многочисленные страны. После чего, по мнению автора сего откровения, во всем мире воцарится беззаконие и наступит полное падение нравов до тех пор, пока один праведный греческий царь не одолеет насильников. Но наступивший после этого расцвет христианства и всеобщее благоденствие, продлится недолго, потому что некие «нечистые» народы снова покорят весь мир, из-за чего бог пошлет на землю своего архистратига, который и погубит всех захватчиков. Но снова будет не все гладко, потому что через некоторое время родится антихрист, и взойдет на царство, и вот тогда уже последует второе пришествие Христа и страшный суд.

Любили люди в те времена такие вот страшные истории, ничего с этим не поделаешь. Но что интересно — славянский перевод «Откровения», распространенный в средневековой Руси, был значительно переработан и включал в себя еще пару популярных апокрифов, таких, как «Пророчество Андрея Юродивого» и «Сказания о царе Михаиле». Уже тогда появились первые мысли о богоизбранности Русской Земли и особой роли великого князя, как последнего православного государя. Учитывая, что Константинополь пал в 1453 году, под натиском турков, с которыми и ассоциировали измаильтян из пророчества, Иоанн III действительно представал в образе последнего государя православного мира.

В «Откровении» есть вот такой момент:
«Тогда внезапу въстанет на них (измаилтян) Царь елинскы сиречь греческы с яростию, великою. Пробуди бо се яко человек от вина, дерзостен сый, егоже вменеху человеци яко мертва суща и ничимже потреб¬на. Той убо изыдет к ним от море Ефиопскаго и воздвигнет оружие на них в Етриве отечестве их и попленит жены и чада их <…> И будет иго Царя Греческаго на них седмь седмицею паче еже бе иго их на Грецех. <…> И будет ярость Царя Греческаго на отвергшихся Господа нашего Иисуса Христа и умиритсе земле и будет тишина на земли, якова же не бысть ни имат быти, понеже последняя есть <година>. И на конец века будет веселие на земли и веселетсе человеци с миром».

И трактовался он примерно следующим образом — «Царь греческы» это тогдашний православный государь, а «море Ефиопское» это Чёрное море, раз оно омывает берега Константинополя. Еще больше уверенность в том, что великий князь Московский есть тот самый «греческий царь-победитель» после свадьбы Иоанна III на византийской принцессе Софье Палеолог. И даже то, что в апокрифе цая звали Михаил, никого не смущало.

По мнению известного исследователя русской истории Андрея Юрганова, именно на основе этой, возникшей в Московии теории избранности Иоанна III, символ всадника на печати нужно трактовать следующим образом:
«Фигура царя-победителя в символе Русского государства знаменовала собой русского царя, которому суждено будет отдать власть Богу в Его Второе Пришествие. По существу, это символико-геральдическое воплощение идеи Третьего Рима, богоспасаемого царства. Особое значение имеет и то обстоятельство, что конь в этой композиции — сама православная вера, которую царь и государь должен сохранить в чистоте. Поражение змея скипетром-копьём — это уверенность в победе добра, торжества Христа в последней схватке со злом. В этом плане обнаруживается некоторое различие в тональности: если для греческих сказаний противоборство завершается либо приседанием укушенного коня, либо падением всадника, то в символе Русского государства мы видим демонстрацию уверенности».

Кстати, народ настолько верил, что конец света неизбежен, что довольно много людей в 1491 году даже не стало засеивать поля, что на следующий год, когда конец света все же, слава Богу, не настал, привело к довольно сильному, по тем времена, голоду. Но, не смотря на то, что обещанного светопредставления не случилось, вера в богоизбранность Иоанна III не уменьшилась.

Окончательная легитимизация святого Георгия
После смерти Иоанна III символ всадника-змееборца использовали Василий III, Иоанн IV, Фёдор Иоаннович, Борис Годунов, Лжедмитрий, Василий Шуйский, Михаил Фёдорович, Алексей Михайлович, Фёдор Алексеевич, Пётр I, только ни у кого их этих монархов он не был объявлен как Георгий Победоносец. Не известен и точный момент, когда именно русские цари окончательно зафиксировали главный образ своей власти за святым Георгием, но факт, что уже в 1730 году, при утверждении 88 гербов русских городов, за безымянным змееборцем было официально закреплено имя святого Георгия.

Источник