Байки...
Гоолаяя!!!
Начало осени. Всей семьёй (брату 6 лет) собираемся ехать на дачу. Стоим в длинной очереди на пригородный автобус. Остановка находится на бульваре, напротив жилой дом. Вдруг брат кричит на всю улицу:
- Смотрите - гоолаяя!
Мама спрашивает:
- Где голая?
Брат показывает на дом за деревьями. Вся очередь "шарит"глазами по окнам дома. Мама спрашивает:
- Саша, кто голая?
Брат с восторгом говорит:
- Белёёза гоолая!!!
Вздох разочарования по всей очереди...
Вне зоны действия сети
Дочка 5 лет повадилась отнимать у мамы телефон и звонить мне на мобильный. Тут я оказался вне зоны действия сети, и дочке робот это популярно объяснил. Дочь с офигевшим лицом поворачивается к маме и выдаёт:
- Там у папы какая-то тётя сказала перезвонить попозже...
Подробности, само собой, опустила.
Рожать - дело нелегкое
Дело было в роддоме. Как известно рожать - дело нелегкое и заканчивается часто рваными ранами. Наш врач - здоровенный мужик, без комплексов (естественно) говорил, что нужно прикладывать лед к причинному месту и удобнее всего заливать воду в презерватив и замораживать в морозилке. А презервативы пускай родственники приносят. Надо было видеть глаза молоденького лейтенанта, когда жена ему бросила записку:
- Принеси мне презервативы.
Это в роддом-то...
Спиртопровод
Предыстория Курчатовский институт. 70-е годы. Для какой-то установки глубоко в подвале одного из корпусов потребовалось непрерывное снабжение СПИРТОМ. Ввиду недостатка места цистерну пришлось разместить в пристроечке рядом с корпусом. Соответственно СПИРТОПРОВОД (вдумайтесь в звучание, да?) прошел под потолком одной из лабораторий. Естественно, труба была замурована, но когда я пришел в эту лабораторию, хитро сделанный отвод с крантиком исправно функционировал уже не первый год...
История Курчатовский институт. 95-й год. Полный бардак, по секретным лабораториям носится стая ныне дружественным китайцев. Главный у них - пожилой ханец (это самоназвание коренных китайцев, а не то что некоторые подумали) с настолько сморщенным лицом, что и сравнить - то не с чем, можно сказать, эталон сморщенности. Гоняет это он своих орлов квадратно-гнездовым способом, те с умным видом что-то пишут в блокнотики. И вот заваливает это толпа в нашу лабораторию, завлаб что-то начинает вещать, сморщенный переводит, не забывая покрикивать на свою орду. Наконец цирк заканчивается, сморщенный выталкивает свою орду в коридор, мы совсем было уже облегченно вздыхаем, и тут... Этот старый Ляо неожиданно безошибочно тыкает пальцем сначала в крантик, потом в нашего слесарюгу Толича и без следа акцента командует "НАЛЕЙ! " Толич слитным движением выхватывает из кармана белоснежного халата стакан, моментом заливает туда грамм 100, ханец моментально принимает емкость и в пол-глотка опустошает. Две секунды на все. Ляо вновь принимает начальственный вид и выходит за дверь к своей пастве. Завлаб, потрясенно:
- НАША школа!
А кстати, Ляо, оказывается, действительно учился в Союзе в 50-х. Потом при Мао сидел, и вот теперь отвечает за научное сотрудничество. А у нас с тех пор любимый тост:
- Ну, за НАШУ школу!
Черные сандалики
У моей подружки Марианны имеется 4-летняя дочка Дашка, которой были куплены сандалики черного цвета. Даша внимательно их разглядывает, примеряет. Спрашивает:
- Мам, а из чего эти босоножки сделаны?
Марьяна ей отвечает:
- Даш, конечно, из кожи!
На рожице у ребенка неподдельный ужас:
- Из негра, что ли?!
Кучерявенький доктор
Я познакомился с Юрием году так в 95-96 м, при не самых веселых обстоятельствах - в урологическом отделении одной московской больницы. Несмотря на довольно сильные боли и предстоящую операцию, он находился в радостно-возбужденном состоянии и всем встречным-поперечным пересказывал свою историю. Я в тот момент был прикован к койке и вынужденно выслушал ее раз 8 самое меньшее. За сорок с лишним лет до нашего знакомства Юра, тогда четырнадцатилетний ленинградский школьник, катался на лыжах с крутой горы и со всего маху налетел на торчавший из земли металлический штырь. Остался жив, но мочевой пузырь, по-научному уретру, расколотил вдребезги. Из-за тяжести травмы он попал не в обычную больницу, а в клинику при каком-то научном институте, чуть ли не при Академии меднаук. Академики почесали бороды и вынесли вердикт: остаток лет Юре предстояло доживать в виде резинового ежика, с дырочкой в правом боку, выведенной в нее трубкой и резиновым мешком-мочесборником. Можно представить, что это означало для 14-летнего пацана. Полное крушение надежд и планов, хуже смерти. На Юрино счастье, один молодой доктор выдвинул безумную идею: сделать ему искусственный мочевой пузырь из входившего тогда в моду, но почти не применявшегося в медицинских целях пластика. По тем временам это был не просто смелый эксперимент, а запредельная дерзость, сравнимая с полетом на Луну в 20-е годы. Тем не менее план был принят, продуман до мелочей, доктор оказался блестящим хирургом, и к осени Юра выписался из клиники здоровым человеком. Через несколько месяцев вернулся из плавания Юрин отец, моряк. Он тут же заявил, что доктора необходимо отблагодарить: написать в газету или хотя бы подарить бутылку коньяка, а лучше и то и другое. Но тут выяснилось, что Юра не помнит ни имени, ни фамилии доктора. Смешная такая фамилия из трех букв. Шир? Моз? Бут? В общем, что-то вроде этого. Ладно, сказал отец, в лицо-то ты его помнишь? Поехали в клинику. В клинике Юра испытал настоящее потрясение. В отделении не оказалось ни одного знакомого лица, вместо ставших родными академиков и докторов мелькали какие-то чужие рожи, в основном женские. Юра набрался храбрости и обратился к одной тетке:
- Не знаете, тут такой молодой доктор был? В очках, кучерявенький?
- Хватился! - ответила тетка. - Погнали всех кучерявеньких поганой метлой. Вредители они. Товарища Сталина отравить хотели.
Последующие сорок лет Юрий прожил крайне напряженной жизнью. Работал на всесоюзных стройках. Спал на снегу. Проваливался с машиной под лед. Пил горючие смеси самого невероятного состава. Заимел двух сыновей от законной жены и неизвестно сколько по городам и весям. И никогда пластиковая уретра его не подводила, работала лучше натуральной. Но ничто под луной не вечно. Что-то там стало разлагаться и зарастать. Начались боли, каждый поход в туалет превратился в пытку. Юрий к тому времени оброс достаточным количеством денег и связей, чтобы обеспечить себе попадание практически к любому специалисту. Но то ли ему не везло, то ли случай был действительно сложный. Оперировать никто не брался. Вновь предложили дырочку с трубочкой до конца дней, а в качестве временной меры - веселенькую процедуру под названием бужирование. Я эту радость пережил один раз и до сих пор вспоминаю с содроганием. А Юрий прошел через нее раз 10, со все сокращающимися интервалами. Когда частота бужирования дошла до двух раз в месяц, начались психические проблемы. Точнее говоря, один бзик. Он вбил себе в голову, что единственный, кто может его спасти - тот молодой доктор из детства с забытой фамилией. Прекрасно осознавал, что скорее всего тот давно умер или вышел на пенсию, а если и нет, то найти его невозможно, но ничего с собой поделать не мог. Обратился даже к известному психологу-гипнотизеру в надежде, что под гипнозом сумеет вспомнить фамилию доктора. Не впомнил, но возникло стойкое ощущение, что фамилия - вот она, рядом, только руку протяни. До умопомрачения перебирал трехбуквенные слова, но заколдованная фамилия все время ускользала. Однажды утром Юрий отмокал в ванне (горячая вода притупляет боль), а его старший сын, турист-любитель, собирался в очередной поход. И между делом спросил:
- Пап, ты не видел мой кан?
- Что-то?
- Ну, кан, котелок такой плоский.
И тут Юрий сильно удивил домашних, в точности повторив подвиг Архимеда. Он выскочил из ванны и стал телешом носиться по комнатам, оставляя всюду лужи и крича:
- Кан! Кан! Ну, конечно, Кан!
- Что - кан? - спосили домашние.
- Фамилия доктора Кан! Как это я раньше не вспомнил?
Всемогущего Интернета тогда еще не было, но справочная система в Минздраве существовала. Через несколько дней действительно нашелся доктор Кан, профессор-уролог, правда, в Москве, а не в Питере. Нашлись и люди, устроившие Юрию консультацию у профессора. При первом же взгляде на доктора стало ясно, что доктор не тот: выше, шире в плечах, а главное - очень уж молод, заметно моложе самого Юрия. Но что-то знакомое в чертах имелось. В разговоре мгновенно выяснилось, что настоящий спаситель Юрия, Дмитрий Вавилович Кан, благополучно пережил товарища Сталина, вернулся к медицинской практике и занимался ею много лет, но до середины 90-х все же не дожил, умер за несколько лет до этого. А человек, стоящий сейчас перед Юрием, - его сын, унаследовавший профессию отца, Яков Дмитриевич Кан. Дальше хеппи-энд. Юрин бзик сделал ему поблажку, позволив за неимением отца довериться сыну. Кан-младший оказался достойным преемником Кана-старшего, операция прошла успешно, призрак резинового ежика отступил лет на двадцать по крайней мере. И самое главное. Кан-младший оперировал не только Юрия, но и меня, очень удачно и очень вовремя. Фактически он спас мне жизнь, едва не загубленную предыдущими горе-лекарями. Я давно не живу в Москве, связей с ним не имел. Сейчас порыскал по Интернеиу - жив-здоров Яков Дмитриевич, по-прежнему лечит и учит. Пусть этот рассказ послужит ему благодарностью и приветом.
Африканский поэт
Сижу я на лекции в одном из университетов Нью-Йорка. Предмет называется "Социальные основы подросткового образования" и является обязательным для всех будущих учителей средней школы. Профессор - черный и подчеркнуто горд этим: прическа как у туркменской девочки (много-много косичек), одежда просится в этнографический музей, а речь - на фонограф к профессору Хиггинсу (кто читал "Пигмалиона" или смотрел "Мою прекрасную леди", тот поймет) в раздел "говоры Гарлема". Содержание лекций - что-то вроде научного коммунизма - столько же смысла и пользы, поэтому я стараюсь сидеть тихо, не спорить и думать о приятном. Сижу, думаю, а он тем временем рассказывает классу о том, как в разных странах в разные времена отправляли негров в специальные поселения. И все было бы хорошо, если бы он не начал приводить примеры. Вот, говорит, в России черных ссылали, - и останавливается перевести дыхание. Я лихорадочно соображаю, про какое же это время он говорит, когда в России водилось столько черных, чтобы их можно было сослать дальше общежития Патриса Лумумбы. А он продолжает: "Ссылали черных в специальный черный штат", и опять пауза - вспоминает, как штат называется. И я вспоминаю. Мобилизовав все свои серые клеточки. Он вспомнил первым и радостно заорал "Грузия". Только я решила, что это он грузин считает такими специальными неграми для русских, и обрадовалась, представив реакцию горячих кавказцев, как профессор решил уточнить свой тезис. "Вот, например, - заявил он, - в Грузию сослали великого африканского поэта Пушкина!"!!!!! Спорить я пыталась, но как говорится, против лома... А одногруппница меня потом утешала: "Не переживай, - говорит, - может, он и правда черным был"...
Начало осени. Всей семьёй (брату 6 лет) собираемся ехать на дачу. Стоим в длинной очереди на пригородный автобус. Остановка находится на бульваре, напротив жилой дом. Вдруг брат кричит на всю улицу:
- Смотрите - гоолаяя!
Мама спрашивает:
- Где голая?
Брат показывает на дом за деревьями. Вся очередь "шарит"глазами по окнам дома. Мама спрашивает:
- Саша, кто голая?
Брат с восторгом говорит:
- Белёёза гоолая!!!
Вздох разочарования по всей очереди...
Вне зоны действия сети
Дочка 5 лет повадилась отнимать у мамы телефон и звонить мне на мобильный. Тут я оказался вне зоны действия сети, и дочке робот это популярно объяснил. Дочь с офигевшим лицом поворачивается к маме и выдаёт:
- Там у папы какая-то тётя сказала перезвонить попозже...
Подробности, само собой, опустила.
Рожать - дело нелегкое
Дело было в роддоме. Как известно рожать - дело нелегкое и заканчивается часто рваными ранами. Наш врач - здоровенный мужик, без комплексов (естественно) говорил, что нужно прикладывать лед к причинному месту и удобнее всего заливать воду в презерватив и замораживать в морозилке. А презервативы пускай родственники приносят. Надо было видеть глаза молоденького лейтенанта, когда жена ему бросила записку:
- Принеси мне презервативы.
Это в роддом-то...
Спиртопровод
Предыстория Курчатовский институт. 70-е годы. Для какой-то установки глубоко в подвале одного из корпусов потребовалось непрерывное снабжение СПИРТОМ. Ввиду недостатка места цистерну пришлось разместить в пристроечке рядом с корпусом. Соответственно СПИРТОПРОВОД (вдумайтесь в звучание, да?) прошел под потолком одной из лабораторий. Естественно, труба была замурована, но когда я пришел в эту лабораторию, хитро сделанный отвод с крантиком исправно функционировал уже не первый год...
История Курчатовский институт. 95-й год. Полный бардак, по секретным лабораториям носится стая ныне дружественным китайцев. Главный у них - пожилой ханец (это самоназвание коренных китайцев, а не то что некоторые подумали) с настолько сморщенным лицом, что и сравнить - то не с чем, можно сказать, эталон сморщенности. Гоняет это он своих орлов квадратно-гнездовым способом, те с умным видом что-то пишут в блокнотики. И вот заваливает это толпа в нашу лабораторию, завлаб что-то начинает вещать, сморщенный переводит, не забывая покрикивать на свою орду. Наконец цирк заканчивается, сморщенный выталкивает свою орду в коридор, мы совсем было уже облегченно вздыхаем, и тут... Этот старый Ляо неожиданно безошибочно тыкает пальцем сначала в крантик, потом в нашего слесарюгу Толича и без следа акцента командует "НАЛЕЙ! " Толич слитным движением выхватывает из кармана белоснежного халата стакан, моментом заливает туда грамм 100, ханец моментально принимает емкость и в пол-глотка опустошает. Две секунды на все. Ляо вновь принимает начальственный вид и выходит за дверь к своей пастве. Завлаб, потрясенно:
- НАША школа!
А кстати, Ляо, оказывается, действительно учился в Союзе в 50-х. Потом при Мао сидел, и вот теперь отвечает за научное сотрудничество. А у нас с тех пор любимый тост:
- Ну, за НАШУ школу!
Черные сандалики
У моей подружки Марианны имеется 4-летняя дочка Дашка, которой были куплены сандалики черного цвета. Даша внимательно их разглядывает, примеряет. Спрашивает:
- Мам, а из чего эти босоножки сделаны?
Марьяна ей отвечает:
- Даш, конечно, из кожи!
На рожице у ребенка неподдельный ужас:
- Из негра, что ли?!
Кучерявенький доктор
Я познакомился с Юрием году так в 95-96 м, при не самых веселых обстоятельствах - в урологическом отделении одной московской больницы. Несмотря на довольно сильные боли и предстоящую операцию, он находился в радостно-возбужденном состоянии и всем встречным-поперечным пересказывал свою историю. Я в тот момент был прикован к койке и вынужденно выслушал ее раз 8 самое меньшее. За сорок с лишним лет до нашего знакомства Юра, тогда четырнадцатилетний ленинградский школьник, катался на лыжах с крутой горы и со всего маху налетел на торчавший из земли металлический штырь. Остался жив, но мочевой пузырь, по-научному уретру, расколотил вдребезги. Из-за тяжести травмы он попал не в обычную больницу, а в клинику при каком-то научном институте, чуть ли не при Академии меднаук. Академики почесали бороды и вынесли вердикт: остаток лет Юре предстояло доживать в виде резинового ежика, с дырочкой в правом боку, выведенной в нее трубкой и резиновым мешком-мочесборником. Можно представить, что это означало для 14-летнего пацана. Полное крушение надежд и планов, хуже смерти. На Юрино счастье, один молодой доктор выдвинул безумную идею: сделать ему искусственный мочевой пузырь из входившего тогда в моду, но почти не применявшегося в медицинских целях пластика. По тем временам это был не просто смелый эксперимент, а запредельная дерзость, сравнимая с полетом на Луну в 20-е годы. Тем не менее план был принят, продуман до мелочей, доктор оказался блестящим хирургом, и к осени Юра выписался из клиники здоровым человеком. Через несколько месяцев вернулся из плавания Юрин отец, моряк. Он тут же заявил, что доктора необходимо отблагодарить: написать в газету или хотя бы подарить бутылку коньяка, а лучше и то и другое. Но тут выяснилось, что Юра не помнит ни имени, ни фамилии доктора. Смешная такая фамилия из трех букв. Шир? Моз? Бут? В общем, что-то вроде этого. Ладно, сказал отец, в лицо-то ты его помнишь? Поехали в клинику. В клинике Юра испытал настоящее потрясение. В отделении не оказалось ни одного знакомого лица, вместо ставших родными академиков и докторов мелькали какие-то чужие рожи, в основном женские. Юра набрался храбрости и обратился к одной тетке:
- Не знаете, тут такой молодой доктор был? В очках, кучерявенький?
- Хватился! - ответила тетка. - Погнали всех кучерявеньких поганой метлой. Вредители они. Товарища Сталина отравить хотели.
Последующие сорок лет Юрий прожил крайне напряженной жизнью. Работал на всесоюзных стройках. Спал на снегу. Проваливался с машиной под лед. Пил горючие смеси самого невероятного состава. Заимел двух сыновей от законной жены и неизвестно сколько по городам и весям. И никогда пластиковая уретра его не подводила, работала лучше натуральной. Но ничто под луной не вечно. Что-то там стало разлагаться и зарастать. Начались боли, каждый поход в туалет превратился в пытку. Юрий к тому времени оброс достаточным количеством денег и связей, чтобы обеспечить себе попадание практически к любому специалисту. Но то ли ему не везло, то ли случай был действительно сложный. Оперировать никто не брался. Вновь предложили дырочку с трубочкой до конца дней, а в качестве временной меры - веселенькую процедуру под названием бужирование. Я эту радость пережил один раз и до сих пор вспоминаю с содроганием. А Юрий прошел через нее раз 10, со все сокращающимися интервалами. Когда частота бужирования дошла до двух раз в месяц, начались психические проблемы. Точнее говоря, один бзик. Он вбил себе в голову, что единственный, кто может его спасти - тот молодой доктор из детства с забытой фамилией. Прекрасно осознавал, что скорее всего тот давно умер или вышел на пенсию, а если и нет, то найти его невозможно, но ничего с собой поделать не мог. Обратился даже к известному психологу-гипнотизеру в надежде, что под гипнозом сумеет вспомнить фамилию доктора. Не впомнил, но возникло стойкое ощущение, что фамилия - вот она, рядом, только руку протяни. До умопомрачения перебирал трехбуквенные слова, но заколдованная фамилия все время ускользала. Однажды утром Юрий отмокал в ванне (горячая вода притупляет боль), а его старший сын, турист-любитель, собирался в очередной поход. И между делом спросил:
- Пап, ты не видел мой кан?
- Что-то?
- Ну, кан, котелок такой плоский.
И тут Юрий сильно удивил домашних, в точности повторив подвиг Архимеда. Он выскочил из ванны и стал телешом носиться по комнатам, оставляя всюду лужи и крича:
- Кан! Кан! Ну, конечно, Кан!
- Что - кан? - спосили домашние.
- Фамилия доктора Кан! Как это я раньше не вспомнил?
Всемогущего Интернета тогда еще не было, но справочная система в Минздраве существовала. Через несколько дней действительно нашелся доктор Кан, профессор-уролог, правда, в Москве, а не в Питере. Нашлись и люди, устроившие Юрию консультацию у профессора. При первом же взгляде на доктора стало ясно, что доктор не тот: выше, шире в плечах, а главное - очень уж молод, заметно моложе самого Юрия. Но что-то знакомое в чертах имелось. В разговоре мгновенно выяснилось, что настоящий спаситель Юрия, Дмитрий Вавилович Кан, благополучно пережил товарища Сталина, вернулся к медицинской практике и занимался ею много лет, но до середины 90-х все же не дожил, умер за несколько лет до этого. А человек, стоящий сейчас перед Юрием, - его сын, унаследовавший профессию отца, Яков Дмитриевич Кан. Дальше хеппи-энд. Юрин бзик сделал ему поблажку, позволив за неимением отца довериться сыну. Кан-младший оказался достойным преемником Кана-старшего, операция прошла успешно, призрак резинового ежика отступил лет на двадцать по крайней мере. И самое главное. Кан-младший оперировал не только Юрия, но и меня, очень удачно и очень вовремя. Фактически он спас мне жизнь, едва не загубленную предыдущими горе-лекарями. Я давно не живу в Москве, связей с ним не имел. Сейчас порыскал по Интернеиу - жив-здоров Яков Дмитриевич, по-прежнему лечит и учит. Пусть этот рассказ послужит ему благодарностью и приветом.
Африканский поэт
Сижу я на лекции в одном из университетов Нью-Йорка. Предмет называется "Социальные основы подросткового образования" и является обязательным для всех будущих учителей средней школы. Профессор - черный и подчеркнуто горд этим: прическа как у туркменской девочки (много-много косичек), одежда просится в этнографический музей, а речь - на фонограф к профессору Хиггинсу (кто читал "Пигмалиона" или смотрел "Мою прекрасную леди", тот поймет) в раздел "говоры Гарлема". Содержание лекций - что-то вроде научного коммунизма - столько же смысла и пользы, поэтому я стараюсь сидеть тихо, не спорить и думать о приятном. Сижу, думаю, а он тем временем рассказывает классу о том, как в разных странах в разные времена отправляли негров в специальные поселения. И все было бы хорошо, если бы он не начал приводить примеры. Вот, говорит, в России черных ссылали, - и останавливается перевести дыхание. Я лихорадочно соображаю, про какое же это время он говорит, когда в России водилось столько черных, чтобы их можно было сослать дальше общежития Патриса Лумумбы. А он продолжает: "Ссылали черных в специальный черный штат", и опять пауза - вспоминает, как штат называется. И я вспоминаю. Мобилизовав все свои серые клеточки. Он вспомнил первым и радостно заорал "Грузия". Только я решила, что это он грузин считает такими специальными неграми для русских, и обрадовалась, представив реакцию горячих кавказцев, как профессор решил уточнить свой тезис. "Вот, например, - заявил он, - в Грузию сослали великого африканского поэта Пушкина!"!!!!! Спорить я пыталась, но как говорится, против лома... А одногруппница меня потом утешала: "Не переживай, - говорит, - может, он и правда черным был"...
0
Другие новости
Написать комментарий: