Проверено на себе: разгерметизация

Исповедь жительницы Екатеринбурга, которая летела в падающем самолёте.


Майские праздники 2013 года было решено провести на морском побережье, в Турции. Море, солнце, пляж... Садимся в самолёт, взлетаем - всё как обычно.

Примерно на сороковой минуте полета, когда уже нет резкого набора высоты, и самолет по ощущениям идет ровным курсом, началась турбулентность. Это не страшно, но, как правило, неприятно; примерно на третьей минуте турбулентности трясти начало сильнее, еще через две минуты самолет резко полетел вниз. Носом. Настолько резко, что стаканы с жидкостями попадали. И вот когда началось это непонятное ускорение, стало страшно: что происходит? Почему мы теряем высоту? Ответы без вопросов; пробую спросить сидящую сзади стюардессу – ответ один: это турбулентность. Самолет снижается и по глазам стюардов понятно, что никакая это не турбулентность. Все смотрят друг на друга и ждут. Начинают плакать дети – видимо от того, что закладывает уши. Еще меняется звук самолета – появляется своеобразный свист.


Падаем? Снижаемся? Аварийная посадка? Ответов нет. Командир воздушного судна включает микрофон и сообщает следующее: самолет приступил к АВАРИЙНОМУ снижению из-за разгерметизации салона; сейчас пассажирам предстоит воспользоваться масками. И еще что-то вроде того, что стюарды нам помогут, сохраняйте спокойствие, самолет снижается, конец связи. Маски выпали. Психологически это был самый сложный момент. Маски – это как приговор. Это как подтверждение тому, что уже все. Конец. Приехали. Вспоминаю комментарии знакомого пилота, что чистый кислород в масках немного опьяняет, и поэтому ими лучше пользоваться. Из физических ощущений – вжимает в кресло, закладывает уши, паника и хочется бежать. Маски. Они отвлекают и начинается невнятный поток сознания, когда ты пытаешься говорить с собой, и находить различные оправдания того, что ВСЕ ХОРОШО. Немного пыльные, с мягкой силиконовой резинкой, которую надо надеть на голову; она неудобно цепляет волосы. Жаль погибать такой молодой.


На три сидения выпадает две связки масок - в каждой по две. В коленях - стакан с алкоголем, хотя в принципе не пью. Глаза у всех дикие. От алкоголя отпускает, хотя делать этого категорически нельзя - мозг клинит. Стюардессы умудряются приносить воду детям, от этого психологически легче. Пробуем дышать без масок. Разницы уже не чувствуется, и только тут становится понятно, КАК ЭТО страшно.

Я наблюдала за действиями стюардов – для меня это своеобразный показатель безопасности ситуации: во время сообщения командира они медленно вставали со своих мест и смотрели друг на друга – с легким испугом и, видимо, вспоминая инструкции. Мы сидели на десятом ряду. Среди этого отсека было много детей с родителями, которые, вопреки инструкциям, одевают маски сначала на своих двухмесячных и четырехлетних детей. Шестилетний мальчик не хочет надевать маску, он хочет ее рассмотреть: она такая желтая и на ней смешной дядя – он что, курит?


Некоторые дети орут, видимо, чувствуя общий страх. Кроме детских криков в салоне громкие хаотичные вопросы взрослых – что происходит? Мы падаем? Мы приземлимся? Сделайте что-нибудь! Стюарды делают: одевают маски, прикасаются к плечу и говорят – это разгерметизация, мы ПРОСТО снижаемся.


От кислорода в масках стало невнятно и слегка по фиг. Секунд на восемь - по ошибке - включился микрофон у пилотов. Отборный мат отвлек от вопросов, какого чёрта в салоне запах гари. Снижаемся до трех тысяч. Вроде долетим. Дышим в маски. От страха люди плакали. Запах гари и легкий дымок (на фото не видно). "С силой потяните маску на себя". Тянули так, что вырывали с корнем. Потом орали: "Дайте подышать". Паника и животный страх отпускают. Помню, как спокойно подумала о том, что еще секунд 40.

Куда снижаемся? Где мы летим? Садимся в Уфе? Информации нет. По ощущениям прошло, наверное, часов 20. По факту – минут восемь. Я понимаю,что ощущения и реальность скорее всего не совпадают, смотрю на своих четырех спутников – мужчин старше сорока, они никак не реагируют. Молча опустили головы и смотрят на колени, челюсти напряжены.

Пассажиры спереди паникуют – маски работают через одну, они ими делятся, дают друг другу подышать. Становится интересно, а если не в маску, то - как там? Тихонько приподнимаю резину от лица и пробую воздух в салоне на вкус: он практически такой же как в маске. В чем же разница? Спутники, увидев, что я экспериментирую с маской, оперативно наливают в стаканчик водки и оттягивают мою маску на резинке и вливают водку в меня. С учетом того, что я в принципе не пью алкоголь, два сантиметра водки из стакана полностью меня размазывают. Стало тепло и конечности обмякли. И тут, на размякший от ужаса мозг ДОХОДИТ все: у нас же аварийное снижение!

Примерно через три минуты упражнений с масками, уговоров себя – дыши-не дыши, дыши глубже, не смотри в окно, начинаю чувствовать ЗАПАХ ГАРИ. Это еще что? На самом последнем ряду запах гари чувствовался настолько активно, что компания пассажиров начала всерьез рассуждать о том, что лучше просто упасть, чем сгореть. Девушки молча плачут от страха, мужчины разливают алкоголь. Самолет уже не снижается резко и летит достаточно плавно, но при этом снижает высоту.

Интересно было наблюдать за некоторыми мужчинами: упакованные бизнесмены, солидные и слегка высокомерные на регистрации – они настолько паникуют, что орут какой-то даме прямо в ухо: «ДАЙТЕ ПОДЫШАТЬ!!!» В переводе на нормальный язык это значит, что моя маска не работает, поделитесь кислородом.


В общем, с масками, отдельный замес: у кого-то они не работают, у кого-то вырвались с корнем. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что там в середине салона: вот молодой человек исправно дышит в маску. Вдох-выдох. И тут замечает, что трубка от маски, лежит у него на коленях. Он офигел, выбросил всю эту экипировку и переключился на вопрос запаха гари в салоне. По этому поводу у стюардесс несколько версий: в середине салона говорят, что это конденсат и объясняют взаимосвязь – ничего не понятно. Мне сказали, что это из-за того, что маски были пыльные, а сейчас приборы нагрелись и типа пыль поджарилась – вот и пахнет.

По ощущениям: летим уже ровно, земля близко, мы не снижаемся. Это подтверждает и командир воздушного судна, который объясняет в микрофон, что мы снизились до трех тысяч метров и на этой высоте полетим до Москвы, где нам будет предоставлен резервный борт, ситуация в норме.


Все. Долетим. Сейчас уж наверняка. Начинаю докапываться до стюардесс, которые по требованиям приносят пассажирам воду, как долго нам осталось лететь. Ну хоть бы минут 20, ну в крайнем случае 40. Нет же! Экипаж сообщает, что лететь еще два часа. Это очень мучительно, еще два часа сидеть в самолете, где произошла разгерметизация, и париться от неизвестности: долетим-не долетим. Девочки на сидениях перестали плакать и подтирают размазанную тушь, мамочки с грудничками начали вставать, чтобы укачать детей стоя. Пассажиры по одному выползают в туалеты, весь салон потихоньку начинает делится ощущениями: кто чего испугался, как не работали маски, как самолет полетел вниз. Рассказывают так, будто это было дней пять назад и соседа, который сидел тут, все это время как будто и не было.

Из разговоров с пассажирами, летевшими в последнем отсеке, то есть в хвосте – у них маски не работали в принципе, а одна из стюардесс села на пол и в ужасе наблюдала за действиями пассажиров и коллег. Потом красавица отправилась за запасным баллоном с кислородом, который не смогла активировать. Так и летели. А потом нам принесли обед.


P.S.Рассказ не претендует на полную достоверность фактов: сколько времени заняло снижение, действительно ли в хвосте не работали все маски и от чего появился запах гари – я не узнаю никогда. Правда ли, как утверждает авиакомпания, что маски выпали по ошибке (сбой в электронике) и не было никакой разгерметизации.

Но совершенно точно, что в микрофон командир объявил о ней. Следовательно, была.

Посадка в Москве оказалась самой долгожданной. Пассажиры так сильно аплодировали пилотам, что чуть не расшибли друг другу лбы. Хлопали не переставая минуты четыре. Потом нам пообещали, что с каждым из пассажиров побеседует представитель медицинской бригады на предмет того, может ли отдельно взятый пассажир продолжать полет. По факту нас встречали несколько экипажей скорой помощи, пожарных, а при выходе на трап криком опрашивали: вы готовы дальше лететь?!

После посадки в Домодедово почти 230 человек вместо Анталии оказались в московском аэропорту. Космические цены на попить-поесть и отсутствие информации о том, когда нам дадут запасной борт. Сколько ждать – неизвестно. Пассажиры не спали ночь, весь перелет занял около трех часов. Через час представители авиакомпании дали пассажирам ваучеры на 150 рублей: на эту сумму в любом из кафе можно было взять попить. Еще через четыре часа дали ваучер на 500 рублей на каждого пассажира – на эти деньги можно было брать еду. С учетом того, что пицца стоила около 560 рублей, то ожидание обошлось каждому из пассажиров в копеечку.

В терминале пассажиры оказались в девять утра, а ждать запасного борта пришлось до 16-00. Из всех летящих на рейс не вернулись только три человека: это была семья с ребенком, который имел проблемы со здоровьем. Все остальные после шести часов ожидания загрузились на борт. До Анталии. И, кстати, классно долетели.