Увидел в журнале чум и поехал узнать, кто в нём живет: история чеха, который влюбился в Урал

Томаш Боукал уже больше 20 лет изучает жизнь коренных народов.



Река Северная Сосьва

Чех Томаш Боукал в детстве очень любил читать истории про индейцев. А однажды увидел в журнале фотографии ненецких чумов. «Они похожи на типи — жилище индейцев», — подумал Томаш и решил обязательно проверить, кто в них живет. Так в 18 лет он отправился в Россию. Это был 1995 год, и знакомство с нашей страной прошло не совсем гладко (об этом ниже). Но с тех пор Томаш изучает Урал и Сибирь, а недавно написал детектив про нижнетагильских сутенеров, которые убивали женщин. Но все же главная его страсть — этнология. Мы попросили Томаша рассказать, чем его так пленил Урал.

Томашу 41 год, он живет в маленькой деревне в Средней Чехии, окончил кафедру этнологии Карлова университета в Праге и сейчас преподает на кафедре социальной и культурной антропологии.

— В Россию первый раз я приехал с другом сразу после окончания гимназии — в 18 лет, в 1995 году, — рассказал он E1.RU. — Но мы смогли добраться только до Карелии. Денег на поезд дальше на Север не хватило. Их не было даже на обратный путь. Мы думали, что у нас есть билеты, но, кажется, нам в кассе дали какой-то информационный талон или еще что-то, по-русски мы тогда понимали плохо. Когда сели в поезд и он уже тронулся, пришел проводник, увидел, что у нас нет билета, и хотел высадить, уже схватил моего друга за ногу. Хорошо, что рядом оказался дедушка, который нам тихим голосом посоветовал сидеть спокойно. Так мы выехали из Питера в сторону Европы.

Проводник требовал, чтобы мы купили билет на ближайшей остановке. Но, как я уже сказал, денег у нас не было: мы на последние купили эмалированные коробочки, наверное, под хохлому. Нам повезло — стоявший в проходе смуглый мужчина, видимо, с Кавказа, дал нам несколько десятков долларов на билеты, мы до сих пор вспоминаем его с благодарностью.



Томаш на реке Лозьва на севере Свердловской области



Жители одного из поселков



На реке Лепля

Больше всего Томаш интересуется традиционным образом жизни коренных жителей тайги, историями русских первопроходцев и первых переселенцев, отношениями коренных народов с природой. После той поездки в Карелию он побывал на севере Свердловской области, в Республике Коми, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах, в Республике Алтай.

На Алтае он даже прожил несколько лет — в Горно-Алтайске, вместе с женой, которая оттуда родом. Правда, познакомились они в США, где оба работали по студенческой программе.

— Меня впечатлило, что, по ее рассказам, рядом с домом ее бабушки стояло традиционное жилище алтайцев, покрытое корой лиственницы. Еще она спросила, бывал ли я на празднике американских индейцев пау-вау. Это меня тоже удивило, — вспоминает Томаш.



Медведь ждет своего праздника. У северных народов это инсценировка охоты с множеством правил



На празднике медведя



— Какую самую необычную историю о жизни или из жизни сибирских народов вы слышали?

— В лесах Сибири до сих пор ходят истории о золотой бабе, один из моих друзей, русский этнолог, даже участвовал в ее поисках. Я общался несколько раз с манси, родственник которого участвовал в поисках группы Дятлова. Очень интересные истории мне рассказывал мой друг охотник, русский немец. Он даже подарил мне музыкальный инструмент, который нашел в деревне, оставшейся заброшенной после трагических событий 30-х годов.

Как у русских, так и у манси и других народов Сибири я очень ценю сердечность и гостеприимство. Несмотря на то, что я чужой, они всегда приглашают меня домой, садят за стол, стараются помочь.



Ребенок в колыбели из березовой коры



Охотничий домик



Бывший поселок и его последние жители



Болота в Ивдельском районе

В романе «Кладбище невест» Томаш как основу использовал жуткую историю о массовых убийствах женщин в Тагиле, но вплел ее в свои собственные впечатления от жизни Урала.

— Историю я использовал как образ, в котором уходят в небытие не только женщины, но и вся жизнь из отдаленных поселков, населенных как русскими, так и коренными жителями, — рассказывает он. — Мои симпатии на стороне этих потерянных людей — и тех, кто исчез, и тех, кто сам потерялся в своей нелегкой жизни. История моей книги развивается не совсем в реальном месте, это мое восприятие, мое впечатление от разных мест — в основном на северной границе Свердловской области, — которые поразили меня своей туманной красотой, задумчивостью и меланхоличностью.

Источник: e1.ru